— Ночью, как обычно разжечь костры, хорошо накормить людей и лошадей. Ночью уходим скрытно, чтобы урусы заметили это только с рассветом. И еще. Сделай так, чтобы пленные урусы-послы подслушали разговор о завтрашнем штурме и сбежали. Пусть они несут эту весть Василко.

— Я все понял.

Утренний туман рассеивался. Дозорные на стенах крепости перекликаясь, желали доброго утра. Утро оказалось не только добрым, но и с подарком.

— Монголы ушли, монголы ушли. Победа! Победа — радостные крики скатились со стены в город. Люди смеялись и плакали, возносили хвалу Богу.

Князь встретил известие с радостью и тревогой.

— Когда ушли?

— Ночью. — Афанасий виновато опустил голову.

— Прозевали?

— Сильный туман опустился, — оправдывался воевода.

Князь в гневе прошелся по горнице.

— Поднять войско!

— Собрать всех потребуются сутки. Много дружин в лесу. Собрать обозы с продовольствием и фуражом трудно за сутки.

— У тебя сутки. Надо догнать хана, иначе он сожжет много посадов.

— Вы считаете, что его путь пройдет по незатронутым его походом селениям.

— Я не считаю, я знаю. У него нет другого пути. Снегом кормить лошадей не получится.

— Но это кружной путь.

— Поэтому, мы и постараемся его перехватить.

Касыд уходил под утро. Путь пролегал к Дикому полю. На вторые сутки его беспомощное войско атаковали казаки. Они начали войну с кочевниками за просторные и богатые степи по берегам верхнего Дона. Дикое поле приобретало хозяина.

Касыд с небольшой кучкой степняков пытался спастись, но его спутники сочли за благо связать его и сдаться казакам.

Саин-хан, бросив обозы, шел от селения к селению, но тактику он изменил. Под страхом смерти запретил грабить и убивать население. Фураж закупали за деньги.

Преследование татарских войск князь решил возглавить сам. С суточным опозданием его большая дружина вышла из ворот города. План перехвата заключался в том, что князь выбрал самый короткий путь. Но на этом пути были только выжженные деревни. Пришлось брать обозы с продовольствием и фуражом. Обозы сдерживали дружину. Саин-хан ушел от преследования на целые сутки. Этого времени ему хватило на то, чтобы привести в порядок свои войска и благополучно спрятаться за воротами своего города.

Рать Василко Олеговича осадила некогда стольный город. Командиры докладывали, что дружины ропщут. Они не видят больше причин оставаться у городских стен. Князь сам себе не мог ответить, почему его дружины еще не на пути к дому. Он вспомнил слова Пелагеи: «К ней поедешь! К ней!»

Терентий с резервным полком находился за сопкой. Он стоял у той сопки, где, когда — то с Фомой и маленьким Дмитрием наблюдали за конницей Менгу. Город не узнать. Он отстроился. Юрт почти не было. Из каждой избы струится дым. Там теплится, когда — то спасенная ими жизнь. Терентий с удивлением увидел, как открылись ворота города, и из них вышло около десятка мужиков.

Дежурный сотник доложил Василко о прибывших к нему ходоках от русского населения.

— Пропусти.

Шатер почти заполнили люди в овчинных шубах и смущенно толпились у входа. Самый смелый первым сорвал с головы малахай и низко поклонился. Его примеру последовали остальные.

— Говори, седой! Говори! — выталкивали мужики вперед седовласого крепыша.

— Прости нас, великий князь, мы пришли к тебе с большой благодарностью и большой просьбой.

— Я слушаю вас.

— Мы просим не начинать войну. Не нарушай нашу жизнь.

— Что, под монголом понравилось? Забыли все его злодеяния?

— Народ помнит все! Благодарит тебя за хлеб и соль, которые спасли нас. Помним пожарища и убиенных детей! Все помним! Не хотим повторения этого ада. Ты разворошишь вражье гнездо и уйдешь, а нам все расхлебывать.

— Никого я воевать не собираюсь. После дня отдыха мы уйдем.

— Спаси тебя Христос! Спаси тебя Христос! Мужики дружно попятились к выходу.

— Куда же вы? Расскажите, как поживаете? — помимо своей воли, Василко надеялся услышать вести об Анне.

— Живем, хлеб жуем. Ничего не понятно в жизни нашей: кто прав? Кто виноват? — мужик развел руками.

— О чем ты? — не понял князь.

— Было время, жгли и убивали татарин русича, русич татарина. Сейчас вдовые наши бабы нарожали татарчат. Теперь они подросли и играют с нашими отроками.

— Не дерутся?

— Бывает, поколотят друг дружку! Наутро, опять вместе. Некоторые татары и даже монголы ходят в наш храм. Поди, разберись в жизни нашей.