— Ты во всем прав.

— Да не во всем!

— По сути, ты действовал правильно. Случись битва, победа или поражение в ней зависело от твоей конницы. Если бы они сразу атаковали, нам бы без тебя пришлось туго. Мне было необходимо убедить Юсуфа в случайности атаки.

— Я все понимаю!

— Что стоишь? Садись!

— Я не все еще сказал, — замялся Терентий.

— Я тебя не пойму. Ты собрался уходить, а теперь говоришь, что не все сказал, — опять напрягся Василко.

— Семья Юсуфа переезжает во дворец.

Князь молчал. Терентий тихонько попятился к выходу.

— Подожди! У нас сразу три причины выпить пива! Позовите Афанасия и Звягу.

Юсуф прибыл во дворец к хану доложить о ситуации и просить принять Василко, но его не пустили — хан занемог. Только после того, как он узнал о болезни, темник заметил в замке не привычную тишину. Остаток дня прошел спокойно, но к утру следующего дня наместнику стало хуже. Позвали Юсуфа. Хан почти сидел на подушках. Смертельная бледность уже покрыла его лицо.

— Я желаю тебе скорейшего выздоровления, светлый хан.

— Закончен мой путь! Бог Сульде призывает меня, — Саин-хан горько улыбнулся, — ты заменишь меня.

Когда взошло солнце, наместником Золотой орды стал Юсуф. Еще через сутки его семья переехала во дворец Саин-хана. Только утром третьего дня, Василко получил приглашение посетить нового наместника Юсуфа. С полусотней дружинников князь прибыл во дворец. Слуга провел его по темным коридорам, с низкими проемами дверей, к горнице, где на подушках восседал новый хан. Юсуф встретил Василко у двери. Крепкое рукопожатие подсказало князю, что визит его будет успешным.

— Я приветствую тебя, князь. Неожиданно принимаю тебя в новом качестве. Думаю, что все не приятное и враждебное между нами осталось позади.

— Я полностью с тобой согласен! — Василко в подтверждение своих слов сильнее сжал руку Юсуфу.

— Я рад, что все позади.

— Личные взаимоотношения мы выяснили, но у нас много нерешенных вопросов. Я теперь наместник и обязан требовать выплату ясака.

— Ясак платить мы не будем! Более того, кто нам возместит сожженные посады и деревни. И того хуже, у нас требуют ясак купцы, причем почти в два раза больше оговоренного.

— Я знаю, что Саин-хан продал право изымать дань купцам из Хорезма.

— Если они появятся, я их перевешаю, — стал заводиться Василко.

— Не горячись! Надо подумать, как выйти из этого положения.

— Если хан продал право собирать ясак купцам, то золото и серебро вы уже получили. Если деньги в Орде не получили, то в этом виноват бывший наместник. Ищите деньги.

— Но ты-то не платил дань согласно грамоте.

— Будем платить, но со следующего года. Зерна нет, деньги ушли на войну.

— Заплати, сколько сможешь, — в голосе Юсуфа появились просительные нотки, — сам пойми, если Орда не оставит меня наместником тебе же хуже будет! Придет много войск и все равно сожгут тебя. Многие князья уже поплатились за отказ от уплаты ясака.

— Хитер! Несмотря на то, что первый день на «троне».

— Я собираю налоги уже более полутора десятка лет.

— Хорошо, но своих людей я голодом морить не буду. Меня не поймут. Ведь мы победили. — продолжал отбиваться Василко. — Но через паузу добавил: — Ладно, постараюсь как-то выкрутиться.

— О ясаке договорились, но у тебя должен находиться мой представитель.

— Его там убьют.

— Это твоя забота.

— В Орду о войне сообщать будешь?

— Пока нет. Представим это таким образом, что во всем виноваты кочевники.

— Договорились.

— Анна, входи! — позвал Юсуф жену.

Василко порывисто поднялся со своего места. Да! Это была она, но в этой женщине, по-восточному одетой, трудно узнать ту девочку с голубыми, как небо глазами. Он невольно сравнил ее с Пелагеей. Его жена не уступила в этом заочном споре. Он не знал, как себя вести. Переводил взгляд с Анны на Юсуфа и наоборот. Юсуф вышел, давая возможность побыть им одним.

— Многия лета тебе, Василко!

— Тебе тоже во здравии жить.

— Я прошу простить моего мужа. Видимо, так было Богу угодно.

— Мы уже обо всем с ним договорились.

— Как живешь, есть ли у тебя семья?

— У меня дочь и старший сын, наследник. А у тебя? Вернее у вас? — поправился Василко.

Он заметил, как что-то смутило Анну. «Ее глаза стали серыми и грустными» — про себя подумал ее бывший муж.

— У меня два сына, — она опять сделала мучительное усилие над собой, чтобы не заплакать, но две слезинки скатились по ее щекам. — У тебя тоже два сына. Я родила тебе сына. Не успела сообщить тебе тогда, что носила его под сердцем.