– И все-таки…

– Ладно. Увидимся позже.

– Не слишком поздно, надеюсь. Кира сегодня берет Эйю и Джейсона. Так что никаких препятствий. – Ее глаза обещающе улыбались.

Карл поднялся и вслед за Уолтером пошел в темноту. Пирушка по поводу их возвращения длилась уже двенадцать, не то тринадцать часов, но заканчиваться явно не собиралась. Кое-кто из пирующих устроил музицирование на флейтах и барабанах, остальные сидели кругом костра и уминали жареную оленину, срезая ее с медленно вращающегося вертела.

Тэннети, Чак, Пейлл и Ахира, приехавшие этим утром, выглядели донельзя усталыми. Однако вся четверка героически держалась: устроившись в дюжине метров от костра, они, сменяя друг друга, рассказывали собравшимся вокруг них повесть о Карле Куллинане и «Бородавочнике».

Шестеро из слушателей привлекли внимание Карла. Компания покрытых шрамами воинов, они слушали жадно, время от времени перебивая Чака или Тэннети, интересовались подробностями. Их, конечно, знакомили с Карлом, но он позабыл имена. Однако запомнил, что они – бывшие наемники, решившие заняться избиением работорговцев.

А значит, мир лежит теперь не только на моих плечах…

А еще это значит, что я становлюсь легендой. Карл улыбнулся. Возможно, в следующий раз волонтеров будет даже больше, чем нужно. Что ж, в этом, возможно, есть некие плюсы – но, совершенно точно, есть и несомненные минусы.

Уолтер на ходу передал ему глиняную бутыль, и Карл еще раз глотнул настойки на дубовой коре, от которой у него уже и так кружилась голова.

Костер и шум остались далеко; Карл уселся на выступающий корень старого дуба и похлопал по нему, приглашая Уолтера сесть рядом.

– Что тебя тревожит?

– Меня?.. – Уолтер фыркнул. Он отобрал назад бутылку и сделал хороший глоток. – Ничего меня не тревожит, Карл. Ни какие… чертовы… заботы. – Словотский помолчал. – Когда ты собираешься уходить?

– Не терпится меня спровадить?

– Может, ответишь все-таки?

– Знаешь, мне бы не хотелось уходить слишком скоро. Месяцев через шесть, не раньше. Подозреваю, раньше новую команду охотников Пандатавэю не собрать – если, конечно, они вообще не решат отказаться от охоты на меня как от гиблого дела.

Карл заложил руки за голову и откинулся на ствол.

– И потом, думаю, Гильдия Работорговцев сейчас будет немножко слишком занята, чтобы меня разыскивать. – Он прикрыл глаза. – Сколько у нас здесь людей?

– По последним подсчетам – что-то порядка двух сотен. И с каждым днем все больше. Только нам от этого не легче: работорговцы увеличили охрану караванов. Они перетрусили, Карл. Это плохо. Лучше бы оставались толстыми и самодовольными.

Карл пожал плечами.

– Значит, увеличим число грабителей.

Если идея Рикетти сделать ружья сработает, увеличивать отряды не понадобится. Производства патронов здесь, слава богу, не будет, но даже несколько кремневых ружей и бомбард дали бы огромный перевес.

– Подумай получше, Карл. Подумай получше.

Карл открыл глаза: Словотский озабоченно качал головой. Карл схватил его за руку.

– Что тебя грызет?

– В силосные ямы заглядывал?

– Нет, но какая тут связь с…

– Связь есть. У нас чертовски хороший урожай на акр. Лучше, чем местные когда-либо видели. И это – в первый год. Подожди до следующего.

– Так будет всегда?

– Угу. Свободные общества… – Оборвав себя, Уолтер вытянул из бутылки последний глоток, покрутил ее в руках, взял за горлышко и аккуратно поставил на землю. – В свободных обществах… производство. Ты бы видел, как заработали эти бедолаги, когда сообразили, что все, что они вырастят и сделают, принадлежит им.

– А Рикетти объяснил про налоги?

– Разумеется. – Словотский пожал плечами. – Два процента со всего, что сделано или продано, вносится в городскую казну – казначей, к твоему сведению, я. Мы используем это, чтобы строить общественные здания – мельницу, например, платить Рикетти и твоей жене – она учит детей, помогать вновь прибывшим. Кстати, я собираюсь сунуть нос в то, что вы привезли. Как там с золотом и платиной, а?

– Есть немного. Чистый доход, так? – Он лениво прикинул, сколько мог бы стоить меч Арта Мирддина. И каким был бы налог на него.

– Чистый. Никаких налогов на то, что ты создаешь или тратишь снаружи. Только на то, что ты принес сюда или сделал здесь. Так проще… Слушай, давай оставим это все до завтра, а?

– Давай. Но, может, все же наберешься духу и скажешь мне, чего ты боишься?

– Боюсь? А пожалуй, что и боюсь. – Уолтер фыркнул. – Ты все еще ничего не понял, да? Свободное общество производит больше, чем рабовладельческое. Так было, так будет. Верно?