— Дорогой мэтр! Неужели вы сомневаетесь в моей добродетели, илй в моем уме?

— Нет, но… Подумайте…

— Успокойтесь! Я же не останусь с ним совсем одна. Сабина уходит только около шести часов. Я могу попросить Билли с Дото никуда не уходить сегодня.

— Под каким предлогом?

— Без всякого. Билли и Дото никогда не задают вопросов.

— У вас уже есть идея, как вы рассчитываете убедить Лазара?

— Прежде всего я рассчитываю положиться на вдохновение. (Диана закрыла один флакон, открыла другой.) Вы, конечно же, знаете, что у него есть подружка? Некая Кристиана Маршал? Замужем за каким-то господином Маршал?

— Он рассказывал мне о ней во время процесса, утверждая, что между ними все кончено с тех пор, как он арестован. Откуда вы знаете?…

— Мужчина, выйдя из тюрьмы, испытывает неодолимую потребность довериться кому-нибудь, предпочтительно женщине. Поверьте, Тони не является исключением из правила.

Тони! Опять это фамильярное «Тони».

— Следовательно, он рассказал вам о ней, а также о многом другом, больше, чем мне самому?

— Не знаю, дорогой! Нет, вероятно. Но, видите ли… Врач не застрахован от болезни, великий певец может не знать сольфеджио. Дайте мне испытать мой шанс. (Диана замолчала на время — она расчесывала ресницы.) Наш шанс.

Напрасно Лежанвье засыпал ее вопросами. Диана целиком занялась собой, наводила красоту.

Он уже выходил, когда она окликнула:

— Вернер?

— Что еще?

— Спасибо, дорогой! Выезжайте сразу после обеда. Особенное внимание уделите почтительнейшим авансам Сильвии Лепаж. И возвращайтесь с Жоэль не раньше наступления сумерек. Сольфеджио не обучаются за два часа.

Жоэль не хотела, решительно не хотела ехать в Париж. Ей нечего там делать, она не в своей тарелке и, чтобы избавиться от мигрени, гораздо охотнее прогуляется по лесу в компании, единственной компании, своего арденнского бассета Греффье. Адвокат настаивал, нагромождая доводы один нелепее другого. Жоэль уже посматривала на него с подозрением, когда внезапно вмешалась Дото и привела их к согласию: ей необходимо заехать к портнихе и парикмахеру, не согласится ли Жоэль составить ей компанию?

Жоэль с мрачным видом сложила оружие, но доехала не дальше Палезо:

— Вы вдвоем можете ехать дальше… А я возвращаюсь…

— Но почему? — растерянно воскликнула Дото.

— Все кружится, — просто ответила Жоэль. — Эту машину качает, как гондолу. Меня тошнит.

Лежанвье, озадаченный, искоса поглядывал на нее. Жоэль и в самом деле побледнела, волосы прилипли к влажным вискам.

— В таком случае, — начал он. (Он хотел сказать: «Я тебя отвезу», но прикусил язык — Диана не простит столь поспешного возвращения.) — Может быть, вы, дорогая, могли бы?..

Он обернулся к Дото, взглядом умоляя о помощи, но Жоэль его перехватила:

— Не нуждаюсь в няньке! — со злостью бросила она. — Я хочу, чтобы меня оставили в покое, выпью рюмку кальвадоса в баре, по-пролетарски. И вернусь автостопом на попутке или на поезде, как большая, а уж если не выйдет, возьму такси. У меня есть на что, — заключила она, похлопывая по карману куртки, чтобы предупредить любые новые возражения.

Лежанвье охотно наградил бы ее парой пощечин, но это могло создать неприятный — и запоздалый — прецедент. Он не помнил, чтобы хоть однажды поднимал руку на свою дочь.

Ему не давал покоя один вопрос: ей действительно нехорошо, или она инстинктивно хочет разрушить планы Дианы, вставить ей палки в колеса?

Он заметил, что она качнулась, став ногой на дорогу, придержалась за дверцу, прежде чем ее захлопнуть, и его сомнения рассеялись.

— Выпей аспирин, — по-отечески посоветовал он. — И как вернешься — сразу ложись. Не делай глупостей.

Жоэль слабо улыбнулась ему, прежде чем направиться к маленькому свежевыкрашенному кафе с террасой, украшенной кустами бересклета в кадках.

— О’кей, В. Л., мы прощаемся ненадолго! (Она полуобернулась и помахала рукой, чтобы его успокоить.) Обещаю тебе отклонять все гнусные предложения.

Дото перебралась сзади на место Жоэль, положила ногу на ногу, рискуя не вовремя отвлечь внимание водителя.

— Забавно, да? — заметила она, когда «мерседес» вновь набрал скорость. — Эти симптомы…

Лежанвье следил за дорогой.

— Сколько ей сейчас лет? Семнадцать?

— Скоро восемнадцать.

— Ей можно дать все двадцать. Вы верите, что ей в самом деле стало нехорошо?

— Да. Вы нет?

— Лучше будем надеяться, да? — коварно сказала Дото.

Украшенная весенней соломенной шляпкой, она заехала за Лежанвье в контору чуть позже шести — они условливались на пять, — и они помчались сквозь вечернюю дымку, оба молчаливые, почти враждебные друг другу. Адвокат ногой вдавливал в пол акселератор, отрывая взгляд от дороги только для того, чтобы перевести его на светящиеся часы в панели машины.

100, 110, 120…

Какое безумие оставить Диану один на один с Лазаром! Какая трусость!