Шрифт:
– Замолчи! – прикрикнул Молчун.
– Пусть продолжает, – возразил Михайло, со страдальческой миной зажимая уши. – У него мелодичнее получается.
– Молчи, пёс, – торжественно сказал Маугли, опуская руку на голову собаки. – Пусть ликует песня для раджи города!
Ворота освободились, и из них вышёл огромный белый зверь с богато украшенной беседкой на спине.
– Не позволю животину мучить! – бурно отреагировал Геллер, привычно закручивая рукава рубахи. – Заяц совсем седой от старости, а они на нём ездют!
– Какой заяц? – искренне удивился Маугли, поворачиваясь к дружиннику.
– Вон тот, – кивнул Володимир на берег.
– Это же слон, Хатхи! – с благовением объяснил парень. – Владыка всех слонов, согласившийся на почётную службу главе Раджистана!
С этими словами он сложил руки лодочкой и низко поклонился.
– Слон, значит? – смутился ватажник, стараясь незаметно вернуть рубашке первоначальный вид. – А ему не тяжело?
– Что ты, для гиганта это всего лишь пушинка.
Народу на берегу всё прибавлялось и прибавлялось, так что когда ладья стукнулась бортом об камни и Хатхи затрубил приветствие, яблоку упасть было негде. Но стражники с щегольски закрученными усами быстро освободили большую площадку, на которую тут же дождем хлынули цветы, засыпая мокрые камни и все следы человека. На цветочное поле тут же высыпали девушки в красных и ярко-оранжевых одеждах, и под тягучую музыку закружились в сладострастном танце.
– О-о-о-о… – простонал Михайло, не сводя глаз с берега.
– Бум!
Дружинник успел прошептать стукнувшему его Молчуну: «Спасибо, друг» – и с блаженной улыбкой погрузился в беспамятство.
А Маугли оперся руками на борт и гордо показал свою пятку. Музыканты запнулись на миг, но мгновенно перешли на что-то бравурно-радостное. Впрочем, даже эту ухорвущую музыку легко перекрыл дружный визг танцовщиц. Смешав ряды, они кинулись к берегу, и даже на спине у невозмутимого Хатхи кто-то танцевал, высоко закидывая загорелые коленки. В окружении ярких сари у самого образе воды кристаллизировался центр, и вперёд вышла невысокая девушка, окутанная цветочными гирляндами поверх ослепительно оранжевой одежды. Длинные ресницы как бы закрывали чёрные омуты глаз, волосы в кажущемся беспорядке прикрывали горящие щёки, а на секунду открывающийся вид при взволнованном дыхании готов был сбить с пути истинного не только Михайло.
Все время меняется жизни облик. Иногда она тень, иногда жизнь – солнечный свет. Каждое мгновение живи здесь и сейчас. Этого мига может завтра не быть. Того, кто любит тебя всем сердцем, Встретить трудно. Если есть кто-то такой где-то, То он красивей всех. Держи его за руку. Такого доброго завтра может и не быть.Маугли решительно шагнул вперёд, и тут же ему на плечи упал расшитый золотом плащ, а в волосах заалели розы. Певунья, танцуя, делала шаг назад и два вперёд, тем не менее, держась чуть дальше вытянутой руки парня.
Все время меняется жизни облик. Иногда она тень, иногда жизнь – солнечный свет. Каждое мгновение живи здесь и сейчас. Этого мига может завтра не быть.Она замерла в напряженной позе, как стрела на натянутой тетиве, и только от юноши сейчас зависело, куда полетит эта стрела. Парень передёрнул плечами, плащ соскользнул на лепестки цветов:
Я видел сон, теперь я здесь, Вокруг я вижу цветущие розы. Одна печаль, что розы разделяют нас. Я видел сон… И я дышу только тобой, Это волшебство нашей любви. Твой голос – воздух! И ты закрыла мир…– Рифма, рифма где? – шепотом попенял атаман, но Молчун на него цыкнул:
– Зачем ему рифма? Ты только глянь на них, даже цветы вокруг дымятся!
Твоя песня бьётся в сердце моём, Но робость закрывает мне уста, Я видел сон… Моё сердце в твоем тайнике. Дай мне спрятать тебя в этих руках. И ослепила меня твоя красота. Весь мир освещён нашей любовью, Даже солнце завтра может не встать, Но улыбка твоя озарит целый мир! Я видел сон…– Гав?
– Нет, – придавил рукой пса Молчун. – Тебе там делать нечего…
Парень и девушка стояли, держась за руки и не сводя глаз друг с друга. На возмущенный лай никто не обернулся, и щенок разочарованно затих.
– Отчаливаем, – наконец-то очнулся Кудаглядов. – Мы всё сделали, и пора идти дальше.
– Как?!! – возмутился Рысёнок, переглядываясь с девушками. – Так быстро? А поесть?
– Лопнешь, – усмехнулся Иван. – Этих двоих соединил великий бог Болливуд, и атаман прав, нам пора идти.
Отплытия на берегу никто не заметил, Хатхи осторожно прижал своим хоботом молодых друг к другу и поднял обнявшуюся пару над своей головой. Торжествующий рёв слона легко перекрыл другие звуки, в том числе и плеск воды от весел мореходов.
– Что скажешь, волхв? – спросил атаман, подсаживаясь к Ивану, – Станет ли парнишка человеком, если скроют его в богатом дворце?
– Всё зависит только от него, зачем спрашиваешь, батька?
– Беспокоюсь я за него, так сразу – из стаи во дворец…