Вскоре после описанных выше событий Фрейман по собственной инициативе и из чувства долга сделал нечто оригинальное, принесшее важные и долгосрочные выгоды; то, что все поначалу сочли неверным шагом: ушел в отставку.

Он был в расцвете своей карьеры, в отделении ФБР в Чикаго его любили и почитали, и он любил свою работу. Операция, крестными отцами которой они с Берлинсоном стали больше десяти лет назад, приносила такую эффектную информацию, что Белый Дом, Государственный департамент и ЦРУ нетерпеливо требовали все больше и больше разведданных. Как сказал Бойл, «сенсация стала рутиной». Если Моррис и Джек останутся живы, то можно было ожидать, что будущие результаты окажутся еще более эффектными.

Моррис налаживал тесные личные отношения с Брежневым; тому доставляло удовольствие напрямую общаться с обаятельным человеком, которого Советы давно считали своим самым выдающимся агентом. Моррис также сохранил свои давние дружеские связи с Сусловым и Пономаревым, по-прежнему самыми осведомленными и влиятельными людьми в Советском Союзе. Возникни такая необходимость, он смог бы непосредственно обратиться к своему старому знакомому Юрию Андропову, председателю КГБ. А еще он был первым заместителем и доверенным лицом Гэса Холла, который зависел от них с Джеком в том, что ценил больше всего, – в деньгах.

После пятнадцатой миссии «Соло» Фрейман и Бойл впервые представили себе ослепительную возможность, выходившую далеко за рамки обычного сбора информации. Джек сумел поколебать стереотип мышления Пономарева, убедив его отменить решение КГБ; он повлиял на Кастро, склонив его установить прямые контакты с американской компартией. Если Джек мог воздействовать на решения и поведение коммунистических вождей, которые не слишком хорошо ему были знакомы, то на что же тогда способен Моррис, для которого советские лидеры были друзьями?

Но все-таки Фрейман размышлял как профессиональный спортсмен, который предпочитает прекратить выступления до того, как начнут убывать его силы. Для них с Бойлом не была редкостью работа по семьдесят часов в неделю; причем в ходе этой работы им иногда приходилось принимать мгновенные решения по вопросам в буквальном смысле жизни и смерти. Он опасался, что с возрастом не сможет постоянно сохранять остроту ума и энергию, которых требовала операция «Соло».

Убежденный в том, что вверяет Морриса и Еву в заботливые и талантливые руки, Фрейман бодро со всеми распрощался и никогда больше не позволил себе вмешиваться в операцию, которая стала наивысшим достижением его карьеры.

Теперь Бойл стал основным лицом, направлявшим работу Морриса и Евы, и оставался им до самого конца операции «Соло». Хотя он всегда находился в подчинении своего руководства – специального агента по Чикаго и штаб-квартиры, он сам принимал большинство повседневных оперативных решений касательно Морриса и Евы и готовил проекты всех отчетов по собранным ими разведданным.

С 7 августа по 15 сентября 1966 года Моррис вместе с Гэсом Холлом совершил поездку по Восточной Европе и Советскому Союзу, проведя беседы с президентом Чехословакии Антонином Новотным, главой Восточной Германии Вальтером Ульбрихтом и Брежневым.

Брежнев преуспел в борьбе за пост высшего лидера Советского Союза, и теперь его власть никто не оспаривал. Так получилось, что новому лидеру очень импонировал Моррис, и в будущем, сам того не подозревая, он станет в операции «Соло» важным источником разведданных.

Во время первой встречи с Холлом Брежнев вел себя гораздо официальнее и сдержанней, чем наедине с Моррисом, и хотя он щедро воздал должное американской компартии и Холлу, но не сказал ничего такого, о чем нельзя было прочесть в «Правде». За него это сделали Суслов и Пономарев. Они сообщили Моррису, что Брежнев победил в схватке за верховную власть в Советском Союзе и что никто на его власть не посягает. Оба они казались уверенными в своем будущем при новом правителе, и Суслов сказал, что Моррис тоже может быть спокоен, поскольку Брежневу он очень нравится.

По мнению Суслова, Пономарева и, как понял Моррис, всего советского руководства, Китай представлял собой наиболее насущную и опасную международную проблему, стоявшую перед Советским Союзом. Еще больше, чем прежде, они были убеждены, что Китай пытается втянуть Советский Союз, Западную Европу и Соединенные Штаты в ядерную войну, в которой сам останется в стороне и после которой станет господствовать на всем земном шаре. Все в советских верхах, начиная с Брежнева, были сыты по горло китайцами, или «желтыми», вообще и Мао в частности. Отрывки из советских отчетов и аналитических записок, которые Моррис скопировал или переписал, поясняли причину:

«Антисоветская кампания в Китае вспыхнула с новой силой. 20 августа 1966 года улицу, на которой расположено советское посольство, переименовали в улицу «Борьбы против ревизионизма». Здания, заборы и дороги вокруг посольства были разрисованы антисоветскими лозунгами в самом грубом тоне, как, например: «Сметем ревизионистских собак и чертей» или «Отомстим за все, когда придет время». Плакаты, висевшие возле посольства, гласили: «Когда придет время, мы сдерем с вас кожу, выпотрошим вас, сожжем трупы и пепел развеем по ветру».