Энди не стал смотреть ему вслед. Вместо этого он быстро спустился по Ведьминой Морде вниз и кружным путём побежал к склону перед пещерой, где, как мешок с тряпьём, лежал Брин. В уголке его рта пузырилась кровь.

— Тывпорядке? — выпалил Энди.

— Конечно нет.

— Ты в порядке.

Брин застонал. Падение вышибло из него дух, и он ободрал ладони и колени. Ещё у него был прокушен язык, оттуда и кровь. В конце концов, пролетел он не так много, всего около двенадцати футов, и шмякнулся на песчаниковый склон у входа в пещеру. Держась руками за голову, он сел.

— Эй, — сказал ему Энди. — Ты что, плачешь?

— Ты дерьмо. Почему ты не удержал меня?

— Шутишь? Ты улетел так быстро, что я и заметить не успел.

— Бестолочь. Бестолочь ты. — Брин уже стоял на ногах.

— Это была твоя дурацкая идея. Привязать верёвку к тому кусту. Глупость. Куда ты идёшь?

— Домой.

— Подожди меня. Я тоже.

— Отстань.

Брин, отмахнувшись от попыток друга задобрить его, захромал прочь. Через минуту он скрылся из вида.

— Я не виноват, — крикнул Энди. Бессильно опустился на склон под пещерой, зная, что зря не пошёл домой с Брином. Пока мать Энди каждую свободную минуту проводила у подъёмника шахты в ожидании новостей, мать Брина велела ему приходить на чай. Как и вчера, когда, пока они с Брином жевали сандвичи с сардинами, в кухню ввалился Айк.

Айк поменял свой график, чтобы работать в команде спасателей. Измученный, он остановился в дверях и скинул ботинки. Потом пододвинул стул к столу, за которым сидели мальчишки, и, ни слова не говоря, воняя усталостью и углём, положил голову между тарелками с едой и маслёнкой. Мальчики продолжали жевать, глядя на него. Немного погодя Джин поставила на стол кружку с горячим чаем, и Айк поднял голову. Сонно моргая, он посмотрел на детей.

— Ну, что? — спросила Джин.

— Почти ничего, — ответил Айк. Шумно отхлебнул чай. Потом обернулся к Энди. — Всё дело в том, мальчик милый, что он и другие парни оказались в углу, где на них давит потолок. И никак.

На столе рядом с маслёнкой стояла открытая банка сардин. Айк взял её в руки.

— Видишь, там, в уголке, застрял кусочек рыбы, и до него никак не добраться ножом? А теперь представь, что этот кусочек — твой отец. Там, в углу, видишь? А крышка банки — это потолок, который на него давит. А теперь мы уберём то, что этот потолок держит, вот так, видишь? — Крупным, пропитанным угольной пылью большим пальцем он нажал на тонкую металлическую стенку банки. Масло и томатный соус закипели вокруг вмятины.

— Ну, вот. Так оно и есть.

Айк аккуратно поставил банку назад, рядом с маслёнкой.

— Но ты не бойся, мальчик милый. Айк его вытащит. — И он снова положил голову на стол и закрыл глаза.

Джин молча сделала им знак выходить из-за стола.

Вспоминая это, Энди почувствовал, как в его груди рождается и начинает подкатывать к горлу всхлип. Он вытер глаза и швырнул с песчаного склона вниз ещё один мелкий камешек. Что он мог поделать? Ждать возле шахты его не пускали, а дома никого не было.

И вдруг земля вздрогнула. Несильно. Почувствовав лёгкое колебание, Энди ухватился руками за скалу, и ему показалось, будто он слышит глухой удар. Лишь секунду он ощущал движение пластов в глубине земли, но был уверен, что не ошибся, ведь он видел, как два крошечных камешка отделились от края пещеры и кубарем понеслись по склону вниз. Он тут же подумал, не связано ли это с шахтой.

Он решил бежать домой. Встал и начал спускаться, с трудом сохраняя равновесие. Он знал, что, вернувшись к Бровке, сможет добежать домой напрямую, через поля, и сэкономить время. Его руки дрожали.

Он как раз пробирался меж валунами, перешагивая через корни деревьев, как вдруг споткнулся. И увидел пещеру.

Собачий рык в глубине пещеры смолк. Потом раздался вновь, только теперь похоже было, что это человек пытается прочистить горло от угольной пыли. Два крошечных огонька продолжали раскачиваться влево-вправо. Новый, полный боли гортанный рык — и Энди до боли захотелось тут же выбраться наружу.

Но огоньки приближались, и он различил во мгле знакомые очертания шахтёрской каски. На ней и горел тот огонёк, что повыше. С дальнего конца пещеры к нему шёл шахтёр с чёрным от угольной пыли лицом. На его поясе качалась лампа Дэви — второй крошечный живой огонёк [143] .

Шахтёр встал и прислонился к стене. Тяжело дыша, снова попытался прочистить горло. Ему было плохо.

— Здорово, Энди. А где мой мальчик милый?

Из темноты ему подмигивал Айк, его лицо покрывала маска из пропитанной потом угольной пыли. Энди видел только белки его глаз и зубы. Через плечо Айка был переброшен моток верёвки; точно такой же они с Брином играли некоторое время назад.

— Брин пошёл домой.

Айк, похоже, не знал, что делать. Он закрыл глаза и прижался головой к стене пещеры. Он дышал тяжело, как астматик. Он с трудом выталкивал из себя слова.