Все это Мирабо хорошо знал; но не в его правилах было уклонение от борьбы. Уступив, он утратил бы честь; воюя, он ставил ее на карту, поскольку его противники ничем не побрезгуют. А судьям не дано осознать истинные достоинства тех, кого они не хотят слушать.

По обычаю, сражение началось с обмена гербовыми бумагами; после этого каждая сторона выработала свою тактику. Получив в свое распоряжение одного-единственного адвоката, Мирабо объявил, что сам будет себя защищать, — это право любого гражданина, обращающегося к правосудию, но им редко кто пользуется.

Адвокаты Мариньянов посовещались; Порталис знал характер Мирабо; соглашаясь, он подумал — с врожденной уверенностью судейских в своем превосходстве над любителями, — что обеспечит себе успех. Паскалис прямо обозначил выбранную тактику: «Нужно его раззадорить; он взовьется, как жеребец, и окажется у нас в руках». Профессионалам оставалось только доказать, что Мирабо не владеет собой; тогда он проиграет процесс де-факто. В логике рассуждавших присутствовал не только провинциализм, но и большой юридический опыт. Они не ошиблись, но все-таки просчитались — их тактика обернулась против них самих.

20 марта 1783 года до всех этих перипетий было еще далеко.

Речь шла о предварительномпроцессе в сенешальском суде. Судейские владеют искусством делить дела на малые порции, за которые принимаются постепенно; это занимает время и умножает хлопоты. После определенного количества мелких выпадов, если не удается договориться, переходят к слушаниям по существу дела.

Исходное положение дел было следующим: Мирабо призвал жену вернуться к нему через три дня. Эмили отказалась повиноваться.

Надо было рассмотреть инцидент,то есть определить, где станет жить госпожа де Мирабо, пока суд не решит либо дать согласие на развод, либо отказать в нем, — это составляло существодела. Мирабо утверждал, что его жена должна либо жить с ним, либо удалиться в монастырь на время судебного разбирательства; Эмили заявляла, что должна по-прежнему жить с отцом.

Дело казалось пустячным; ловкость Мирабо состояла в том, чтобы вести дело по существу,используя любой предлог, даже столь незначительный, как этот. Он составил меморандум из писем, полученных от жены в 1774–1775 годах, с эпиграфом, позаимствованным из одного из них: «Без тебя мир пустыня для твоей Эмили».

С ораторским искусством, приведшим в замешательство слушателей, Мирабо доказал с помощью избранных цитат, что они с Эмили были образцовой парой, и мягко заметил, что правосудие не может разлучить супругов, состоявших в столь нежном союзе.

Решив, что суд он убедил, Мирабо намекнул на свои проступки: «Заявляю во весь голос: я испытал все несчастья, какие только пылкость юности и страсти могут навлечь на молодого человека. Но именно потому, что я перенес эти жестокие испытания, моя жена и моя семья должны быть ко мне еще более снисходительны».

Это было сказано столь красноречиво и с такой скромностью, что внимание судей возросло. «Я не питаю надежды на то, чтобы возродить сердечный огонь постановлением суда, ожидать, что в исполнение решения суда жена вновь станет нежной супругой, верной подругой, доброй матерью».

Тогда зачем Мирабо настаивает на вмешательстве суда? Все очень просто: муж требовал, чтобы любящую супругу, которая была столь безраздельно ему предана, вырвали из-под влияния, систематически отдалявшего ее от него. Эмили находилась под властью г-на де Мариньяна; тот не давал своей дочери принимать ее супруга, «а нельзя считать себя свободным в доме, где властвуют навязчивые советчики, тогда как муж даже голос не может подать».

Мариньян, присутствовавший на слушаниях, побледнел, и все решили, что у него почва уходит из-под ног. Не делая акцента на своих претензиях к тестю, Мирабо закончил красноречивым воззванием к супруге: «О ты, которая все еще меня любит и не покинула моего сердца, ты, кого я вернул бы себе одним взглядом! О, обвиняй лишь наших общих врагов в той незавидной роли, которую ты заставляешь меня здесь играть: та роль, что они навязали тебе, вырывает у меня стон, никогда ты не была мне столь дорога. Не бойся моей победы, она нужна для твоего же счастия, иначе она не нужна и мне». Затем он напомнил о смерти их ребенка, и вся публика в зале разрыдалась.

На следующий день Порталис взял ответное слово; Мирабо возражал умеренно. Всем дело казалось решенным. Двумя голосами против одного судьи приняли решение: на время разбирательства госпожа де Мирабо удалится в монастырь, если не захочет вернуться к мужу.

Если бы это решение было приведено в исполнение, процесса бы не было, ибо после воссоединения супругов развод бы не состоялся. Габриэль де Мирабо вернул бы всё себе.

Не падая духом, Мариньян подал апелляцию в парламент — исполнение приговора было приостановлено.