Клоков недоуменно посмотрел на лидера группы.

– Губы надул, чисто баба, – пояснил тот. – Вот еще платье – и в самый раз!

Доценко посмотрел на Клокова, потом на Лишнева, но промолчал.

«Нет, этот верзила не изменился. Ничуть!» – мелькнуло в голове у Дмитрия.

– Все, оделись! – приказал спецназовец.

Люди принялись натягивать на себя влажную холодную одежду. Дима выполнил команду, стиснув зубы. Будь его воля – ни за что бы не стал цеплять на себя мокрые штаны, футболку и свитер. Это хуже, чем пытка.

– Сушить вещи придется на ходу! – пояснил Лишнев. – Согреваться тоже. Огня нет и не будет. Двигаемся быстро! Разогреется тело – просохнет и одежда. Давно проверено.

И они снова побежали вперед. Теперь никого не требовалось подгонять. В это время года ночи в Мурманской области, за Полярным кругом, холодные. То и дело температура опускается ниже нуля градусов, хотя в светлое время суток весна похожа на настоящую. Ночью все по-другому. А если не повезет и случится сильный ветер, так вообще можно сойти с ума от озноба…

– Привал! – скомандовал Лишнев, опускаясь на землю.

Все присели, и только Клоков остался стоять на ногах. Он был самым худым из беглецов, запаса подкожного жира – никакого. И потому купание в ледяной воде далось труднее, чем другим.

– Ты чего? – спросил Марат.

Дмитрию абсолютно не хотелось признаваться в собственной слабости. Шутки Лишнева – по поводу и без – уже надоели. А потому рыжеволосый парень с трудом, скорее, из упрямства, опустился на камень. Чуть в стороне от всех. Лишь бы только никто не понял, как ему плохо. Но Марат догадался.

– Знаешь, – абсолютно серьезно сказал он. – Человек – очень загадочное животное. Способен вынести такое, о чем и помыслить страшно. Вот у меня был случай. Много лет назад. Только-только призвали на службу, срочную. Второй или третий месяц шел. Нас на стройку бросили, стены штукатурить. Фиговая работа – целый день на одном месте, почти без движения. Мы в легких гимнастерках, а тут вдруг погода изменилась. Дождь, ветер. Похолодало. Нас промочило с головы до ног.

Мы все трясемся, а деваться некуда. Нас туда с утра на машине забросили, обещали забрать только вечером. И ни укрытия, ни чего-то похожего. Каркас будущего дома – голые стены. И мы с мастерками и валиками. Дрожим, значит. Я на «деда» смотрю, что с нами на стройку приехал. Мы трясемся – а он нет. Словно бы не чувствует холода. Мы чуть с ума не посходили. К середине дня уже ни о чем думать не могли, только о тепле. А он – нормально.

Ну, ясное дело, все к нему. Скажи, мол, как так? Ты что, железный? А он в ответ: «Устав читали? Там что записано? Надо стойко переносить тяготы и лишения воинской службы». И всё тут. Я тогда подумал – издевается, гад. Нет! Оказалось – нет! Это я уже потом понял, после десятого подобного случая. Знаешь, так бывает. Иногда думаешь: не выдержу. Не хватит сил. Человек не способен пережить такое… А тебе в ответ: надо стойко переносить тяготы и лишения воинской службы! И постепенно привыкаешь. Учишься находить спасение в этой простой фразе.

Не веришь? Бывает, зуб даю! Наверное, так в Китае и Японии тренируют волю бойцов. Постепенно увеличивают нагрузку, до запредельной. И говорят: ничего, сдюжишь. Ты в ответ: да как же, братцы?! Это ж невозможно! Не поверят… Услышишь: ищи спасение в себе.

– Хочешь – в Боге, – добавил Фокин. – Если так легче.

– Двинулись! – дал команду Лишнев. – Марат, замыкающим. Теперь веду я.

И они снова побежали вперед… «Стойко переносить тяготы и лишения», – повторил про себя Клоков. Теплее не стало. Ничуть.

А потом был еще привал. За ним – новый, длинный рывок. И Дима вдруг понял, что ему больше не холодно. Клоков потрогал одежду и не смог понять: влажная она или нет? Тело было горячим, липким. От пота?

– Привал! – скомандовал Лишнев.

Они завалились на мох, тяжело дыша. На каждом переходе двигаться было труднее и труднее. Сил оставалось все меньше.

– Тут пожрать нечего? – вдруг спросил Лишнев. – Никто не знает полуострова? Грибы, ягоды, зверье какое?

Клоков лишь помотал головой, а Марат удрученно вздохнул:

– Неа!

– Нет или не знаете? – уточнил Костя.

– Не знаем, – ответил Марат. – А ты что, не помнишь? Леха-Гестапо в бараке об этом расспрашивал Салидзе!

– Когда? – искренне удивился Лишнев.

И тут его сотоварищи вспомнили: во время разговора Константин находился между жизнью и смертью. Где-то посередине. Только «волшебство» Фокина позволило спецназовцу вернуться в мир людей.

– Для ягод рано, – пояснил Святослав. – Для грибов – тоже. А что касается зверья – думаю, здесь его так распугали пограничники да моряки Северного Флота, что к нам никто не подойдет. Рыба в озерах может быть.