Блондинка споткнулась, не удержалась и, вероятно, грохнулась бы, не успей схватиться за стойку. И вид у нее при этом был такой…

— Что? — полюбопытствовал типа ничего не понимающий Стужев.

— Вы, — девушка сглотнула, — вы… женились?

— Естественно, — и меня понесли к кабинке. — Мы, мужчины, как влюбимся, так сразу женимся. Потому что с вами, женщинами, иначе нельзя.

— Но… — и пошла за нами.

Я, кстати, уже злилась.

А Князю, как и всегда, было плевать на все на свете. Он пронес меня до кабинки, опустил на пол, подтолкнул ласковым шлепком внутрь, и едва я зашла, задернул занавеску и скомандовал:

— Раздевайся, Маргош.

Даже не думала. Скрестив руки на груди, я стояла и думала: мне ему устроить скандал сейчас или через минутку? И что это за «Ольга»?! Но возмущенной оказалась не только я, там, за занавеской, разгорелся горячий спор, причем велся он исключительно шепотом.

— Александр Мечеславович, вы не можете жениться! — шипела разгневанная блондинка.

— Это еще почему? — лениво-издевательски поинтересовался Стужев.

— Она… она… женщина! — возмущенный вскрик.

Хмыкнув, мой супруг весело ответил:

— Я в курсе, что не мужчина.

И вот тут я услышала то, чего совсем не ожидала! Вообще просто.

— Но, — блондинка гулко сглотнула, — но… но вы же князь клана Спящих, Александр Мечеславович! А она… она просто смертная!

Мне стало плохо. Мне просто стало плохо. А эти… они шептаться продолжили:

— Оленька, — наверное, еще никогда ни одно имя не звучало так оскорбительно, — менее всего я расположен выслушивать от вас, драгоценная вампиресса, на ком я должен жениться.

На этом мои нервы сдали!

— Стужев, — простонала я, сползая по стеночке, — ты еще и упырь?!

Занавеска сдвинулась. Узревший меня Алекс ободряюще улыбнулся и небрежно сообщил:

— Да ладно, Маргош, у всех свои недостатки.

Молча смотрю на его невинную улыбочку.

У блондинки сдали нервы!

— Недостатки?! — взвизгнула она. — Недостатки??? Ты, смертная, ты хоть осознаешь, что это сам князь! Сам князь, человечка гр…

Реакция у Стужева всегда была на уровне, и обхватив горло девицы, он заставил ее заткнуться. Затем повернулся ко мне, улыбнулся и с нежностью произнес:

— Минутку, малыш.

Занавеску задернул сам. А затем я услышала тихое, но наполненное яростью:

— Ольрания, не замечал ранее за вами такой откровенной невнимательности к моим словам. Я сказал — жена. У вас проблемы со слухом?

И страшный задыхающийся хрип:

— Нет, мой князь.

— Трудности с инстинктом самосохранения?

— Нет…

— Мы поняли друг друга?

— Да, мой князь.

Раздался звук чего-то упавшего. Я рванула к занавеске, одернула и увидела сидящую на полу девушку, которую, похоже, просто уронили. Блондинка потирала шею и смотрела исключительно в пол, видимо, в страхе перед Стужевым. Еще она кривилась от боли, и я абсолютно точно разглядела два острых клыка, сверкнувших под губой.

Испуганно взглянула на Сашу, но едва открыла рот, он оборвал меня спокойным:

— Я никому не позволю тебя оскорблять, даже трехсотлетнему вампиру условно-женского пола.

Блондинка испуганно посмотрела на меня, не с ненавистью, не со злостью и даже без обид, просто со страхом.

— И вы мне сочувствуете? — догадалась я.

Невольный кивок, а затем быстро отрицательно замотала головой. Поздно, я все видела. И взяв Стужева за ворот, втянула в кабинку, для очень-очень-очень серьезного разговора. Втянула молча и решительно, и только когда он, входя, закрыл занавеску, я поняла как попала.

— Ты просто мысли мои читаешь, — выдохнул Князь, сжимая в объятиях и склоняясь к моим губам.

— Даже не думай, ты, оборотне-змее-упыро-няшка! — прошипела я.

Замер, зло глядя на меня.

— Что? — шиплю дальше.

Сжал зубы, и желваки заходили на скулах.

— Это что такое было вообще?! — продолжала возмущаться я. — Стужев, я еще могу смириться с твоим поганым характером и даже калейдоскопом ипостасей… теоретически, но ты едва не убил эту… жен… вам… Ольгу, в общем!

Недоуменно выгнул бровь, после кивнул каким-то своим мыслям и вдруг широко улыбнулся. Широко-широко и нагло очень, и с намеком.

— Что?! — потребовала разъяснений я.

Рывок, и меня развернули лицом к обитой коричневым бархатом кабинке, вынуждая инстинктивно прислонить ладони к стене. Следующий рывок, и я осталась без майки, а к обнаженной спине мгновенно прижался Стужев и хрипло прошептал, целуя шею:

— Она не женщина, мой чрезмерно добрый и всем сочувствующий Маргошик. — Руки скользнули по талии, пощекотали животик, и пальцы приступили к умелому расстегиванию пуговицы и молнии. — А если бы и была ею, это не дало бы никаких прав даже косо взглянуть в твою сторону.