плотью чувства мы сращены.

Почему же и я, и ты,

как набравшие в рот воды,

стоим.

Глаз не в силах от глаз отвести!..

Мир запрокидывается навзничь.

Трамвай юзом по рельсам плачет.

На клумбах головками вниз

свешиваются цветы.

Дыбом встают мосты.

Исчезаешь ты!

Как виденье

в мгновенье

конца

сна!

Что ж молчу я?!.

Да здравствуй же, любовь,

во все века!

Пусть люди вновь и вновь

ищут тебя!

И как маяк впотьмах,

как вечный крик,

пусть в душах и умах

любовь горит!

Кричу я, задыхаясь,

и горлом - кровь:

"Да здравствует большая

моя любовь!"

А по фасаду неба

горизонт

трепещущей растёкся

живой

слезой...

РАССТАВАНИЕ

Отныне обречён

дверь отпирать ключом,

валиться на кровать

и думать ни о чём.

В САДАХ СУДЬБЫ

И вот уж яблоки опали,

пусты зацветшие листы.

Пускай грустны мои печали,

в них нет и привкуса беды.

Чисты синеющие дали.

И мы в преддверии зимы,

конечно же, мудрее стали.

Не стали счастливее мы.

И петь, и плакать мы устали,

благословляли и кляли,

и верить мы не перестали,

и в вере сил не обрели.

... и лишь следы в

садах судьбы...

К ТРИДЦАТИ

К тридцати седины

на висках не спрячу.

Но ещё отчаянней

верю я в удачу!

К тридцати мысль моя

видимо окрепла:

из камней строю дом,

а любовь - из пепла.

Жить так жить! Говорить

не имеет смысла.

На вершине крутой

жизнь моя зависла.

Билась жизнь в двери лбом,

а от счастья слепла.

А теперь из камня дом,

а любовь - из пепла.

Как я лез, как я полз,

ах, до той вершины!

Соскользну теперь легко

с парной половины.

Даже если потом

помниться в веках мне

из золы моя любовь,

а мой дом из камня...

***

Боль души своей глуша

тяжело, с надрывом,

ухожу я от тебя

шагом торопливым.

Пролетают надо мной

птиц крикливых стаи,