– Видишь, какая тебе честь? Сама замдиректора по персоналу оформлять будет, это не просто так!

Кабинет у Татьяны Алексеевны оказался светлым и каким-то аскетичным, без единого намека на личность его хозяйки – никаких фотографий, никаких безделушек, только кофейная чашка, но и та – с логотипом банка.

Татьяна Алексеевна села в высокое белое кресло, предложив Лене и Жене располагаться на стульях напротив, и, протянув в сторону Жени руку, спросила:

– Вы бухгалтер?

– Дай диплом и паспорт, – подсказала Лена, и Женя протянула документы:

– Да, я бухгалтер.

Татьяна Алексеевна долго изучала паспорт, потом диплом, вкладыш, делала какие-то пометки на листке и, закончив, устремила в лицо Жени изучающий взгляд голубых глаз:

– Скажу честно, Евгения Петровна, если бы не протекция Елены Матвеевны, вам никогда не попасть работать в такое место, как наш банк. Мы предпочитаем сотрудников с высшим образованием или тех, кто собирается обучаться дальше. Если вы у нас задержитесь, настоятельно рекомендую подумать о продолжении учебы заочно в одном из учебных заведений. Надеюсь, это понятно? – Женя кивнула. – Отлично. Дальше. Работать вы будете кассиром, испытательный срок месяц – это самое меньшее, что я могу вам предложить, опять-таки благодаря Елене Матвеевне. С вами постоянно будет находиться опытный сотрудник, и вы должны научиться всему, чего не умеете и не знаете. Зарплату будете получать среднюю. – Она назвала сумму, ровно половину которой Женя зарабатывала сейчас, ведя бухгалтерскую документацию трех фирм. – И последнее. Если через месяц наша служба безопасности не найдет каких-то поводов для отказа, вы получите постоянное место. Кроме того, скоро вам предстоит собеседование с начальником службы безопасности, но когда именно, сказать не могу, он в длительной командировке. Это пока все. А сейчас вы посидите, попейте чаю, а я оформлю пропуск и все необходимые бумаги.

Прихватив Женины документы, Татьяна Алексеевна встала и вышла, распорядившись в приемной, чтобы секретарь принесла две чашки чая. Женя сидела как во сне и никак не могла поверить в то, что это происходит с ней. Лена же, закинув ногу на ногу, безмятежно улыбалась.

– Видишь, как просто?

– А если я не понравлюсь этому начальнику?

– А тебе есть что скрывать? – игриво поинтересовалась Лена.

– Нет, конечно, но…

– Вот и не переживай! Я, кстати, замолвлю словечко, когда он вернется. Я ведь няней у него работаю, дочку из школы забираю и уроки с ней делаю.

Женя удивленно вздернула брови:

– Ой… а я думала, что вы не работаете…

– А это и не работа вовсе, а так, чтоб дома не сидеть. Девчушка у них спокойная, не капризная, умненькая. Да и работа так себе – полдня отнимает, не больше. У меня педагогическое образование, Женечка, но в школе работать я не смогла, – призналась Лена. – А тут так вышло, что Сайгачевы няню искали для девочки, а мой родственник по маминой линии – друг семьи, ну вот и вышло.

В это время вернулась Татьяна Алексеевна с пластиковым пропуском, на котором была Женина фотография, отсканированная с паспорта, и ее имя.

– Так, вот здесь подписывай, – положив на стол несколько листков, велела Татьяна Алексеевна. – Этот пропуск временный, если останешься, сделаем настоящий. На испытательном сроке можешь ходить в своей одежде, потом получишь униформу. Все, жду завтра к восьми. Открываемся в восемь тридцать.

Женя поблагодарила, убрала в сумку диплом, паспорт и пропуск и вышла из кабинета вместе с Леной, которая просто рассыпалась в благодарностях и любезных улыбках. Однако на крыльце, закрыв за собой дверь, она неожиданно зло проговорила:

– Вот стерва! Ведет себя так, как будто бога за бороду словила! Потаскушка чертова… ладно, ты в это не вникай, твое дело – работать как следует и меня не подводить. Я за тебя самого владельца просила.

Я вернулась домой из спонтанной командировки, и папа нашел, что я немного «посвежела». Что он имел в виду, я не очень поняла – не московский же загазованный воздух улучшил цвет моего лица! Но спорить не стала. Сегодня вечером я собиралась серьезно поговорить о нем и Акеле.

Мы сидели у камина, курили и пили чай, и вот тут я и решилась.

– Папа, знаешь что? Я думаю, что ты был сильно не прав, когда обвинил Сашку в причастности к краже клинка, – сказала я как можно жестче, чтобы папа не смог превратить все в шутку или просто осечь меня.

Он удивленно вздернул брови:

– Да? А я его и не обвинял.

– Ты сказал, что он мог купить, – настаивала я, – было такое? Ты не можешь не помнить, еще мало времени прошло.

– Ну, хорошо, пусть так, – поморщился отец. – Но сейчас-то ты какого черта завела эту шарманку? Я его из дома не гнал, если об этом речь.

– Как будто ты не знал, что он сам уйдет, не дожидаясь твоего предложения! Ты знаком с ним дольше, чем я, и теперь такие глупости говоришь.

– Но, но! – повысил голос отец. – Ты не очень-то, а то раздухарилась. Я не первокурсники твои!

– Хорошо, извини. Но давай рассуждать здраво. Ведь я же права, неужели ты не понимаешь? – Я взяла новую сигарету и посмотрела на отца.

По его глазам я видела, что он склонен согласиться со мной, но ему требуются более весомые аргументы, чем просто мои слова. И они у меня были. Фотографии, сделанные в музее, и диктофонная запись разговора с полировщиком Филиппом Ивановичем. Все это говорило о том, что никакой кражи и быть не могло, значит, Акела ни при чем.