Даже считавшиеся преданными нам черкесские владельцы сделались нашими врагами, и только весьма немногие из них остались спокойными; но и их дружба была крайне сомнительна.

Такое положение дел на границе заставило атамана Бурсака выдвинуть на кордонную линию из внутри Черномории все льготные строевые части казаков; старикам же и малолеткам приказал оберегать селения при Кубани, что было весьма тягостно для Черномории, и без того имевшей мало свободных и способных рук для поддержания своего благосостояния.

Поставив на границе крепкую преграду покушениям горцев, Бурсак хотел доказать им, что черноморцы, несмотря на разглашения турок о слабости казачьих сил на кордонной линии, попрежнему найдут дорогу в неприступные жилища черкесов. С этой целью Бурсак вошел в сношение с адмиралом маркизом де Траверсе, убеждая его в необходимости двинуться с отрядом в горы; де Траверсе приказал сделать закубанцам «репресаль». Начальником отряда был назначен генерал-майор Гангеблов; из Керчи и Ениколя собрались в Тамани десять рот 12-го Егерского полка и два гарнизонные батальона, с шестью орудиями легкой артиллерии. К этим частям предполагалось присоединить такое число черноморских казаков, какое, по местным обстоятельствам, будет возможно собрать, не ослабляя кордонной линии. Для крейсирования же у берегов Анапы, чтобы воспрепятствовать туркам давать помощь черкесам, назначен был фрегат «Златоуст».

Некоторые из этих распоряжений Бурсак считал несоответствующими положению дел на кубанской границе. Назначение в отряд регулярных войск, с начальником тоже из регулярных генералов, могло внушить горцам мысль о слабости Черноморского войска и подвинуть их еще на большие дерзости. Вот почему Бурсак, отклонив помощь регулярных войск, испросил у маркиза де Траверсе позволение предпринять экспедицию за Кубань с одним войском Черноморским.

Едва черкесы увидели, что черноморский войсковой атаман сдвигает силы Черномории на Кубань, как убедились в ложности уверений турок о бессилии казаков. Мятежные владельцы закубанского края явились 15 апреля с повинной головой к Бурсаку в Александровский пост. Бурсак приказал им явиться в Екатеринодар. Переговоры окончились тем, что некоторые закубанские владельцы дали присягу к покорности русскому правительству, и порукой за спокойствие кубанской границы оставили у нас заложниками князей Алкаса и Ахмета. Но это далеко не было выражением мирного расположения всего горского населения, и в особенности свирепых шапсугов, не имевших у себя народных представителей. Да и те немногие владельцы, которые условливались о сохранении мира, действовали так единственно от страха вторжения русских войск в закубанский край.

При предначертанном походе за Кубань, положено было не разорять владений присягнувших России горских князей. Генерал-майор Гангеблов, оставляя черноморцев действовать отдельно, 2 мая переправился с отрядом регулярных войск за Кубань. Бурсак, собрав у Староредутского поста шесть конных и четыре пеших полка, при восьми орудиях, 4 мая двинулся туда же навстречу Гангеблову. Пройдя по топким болотистым местам в землю шапсугов, он нашел аулы их пустыми; дал насупротив Копыла утомленным войскам своим отдых, и на другой день соединился с отрядом Гангеблова против Курок. Здесь оба начальника, после долгих совещаний, решились действовать одновременно обоими отрядами, над которыми главное начальство принял, по старшинству чина, Гангеблов.

Неизвестно, что побудило Бурсака, настаивавшего действовать отдельно, соединиться с регулярными войсками. Не вследствие ли воли высшего начальства отказался атаман от прежнего плана?

Утром 7 мая Гангеблов, поставив свои войска на правом, а казачьи на левом флангах, выступил по направлению к Анапе, а на другой день приказал идти обратно к Екатеринодару. В этот день войска тронулись двумя колоннами: впереди Гангеблов, за ним в пяти верстах Бурсак. Дошедши до р. Псебет, войска первой колонны переправились на правую сторону; полк Кухаренки, бывший в первой колонне, по приказанию Гангеблова завязал на левой стороне перестрелку с горцами у аула между гор, в тесной и лесистой местности. Соображая крайнее неудобство иметь в таком месте конному полку дело с горцами, Бурсак откомандировал в помощь Кухаренке особый отряд казаков, приказав им ударить в тыл неприятелю, а сам поскакал на место боя, принимавшего серьезный характер. Черкесы, пользуясь пересеченной местностью, дрались с Кухаренко ожесточенно; но увидя у себя в тылу казаков, а с другой стороны приближавшихся егерей, обратились в бегство и скрылись за высокой горой, — потеряв убитыми и ранеными до семидесяти человек. С нашей стороны были ранены войсковой полковник Кухаренко саблею в лицо, а сотник Варапай в голову и бок; пять казаков убито, восемь ранено.

Гангеблов, тронувшись после этого дела от р. Псебет, приказал Бурсаку следовать позади первой колонны. Весь отряд ночевал на р. Псиф. 9-го числа колонна Бурсака выступила вперед; за ней последовал Гангеблов. Достигнув рр. Кудако, Агидьтх и Гайтух, войска приблизились к аулам, и хотя были встречены горцами, но скоро рассеяли их, прогнали в леса, сожгли и разорили аулы. В этот же день высланные из колонн казаки и егеря выжгли аулы на рр. Гичитин и Зимес. Расположившиеся по горам черкесы неоднократно нападали на наш отряд, но всегда были отражаемы с большим уроном. При р. Корванди отряд стал на ночлег.

На другой день, поутру, черкесы показались на противоположной стороне речки, в большой массе и, гарцуя на быстрых своих конях, в щегольском оружии, вызывали охотников помериться с ними. Видя многочисленность горцев, Гангеблов не решался вступить с ними в бой, но намеревался идти прямо к Ольгинскому посту, для переправы на нашу сторону. Напротив того, войсковой атаман, зная, что горцы, оставленные без наказания, непременно ринутся вслед за нашими войсками беспокоить арьергард, уговорил Гангеблова смело ударить на неприятеля. Немедленно посланы к черкесским селениям за речкой три пешие, два конные Черноморские полка и егерские роты. Черкесы одной толпой встретили этот отряд, а другой ударили на колонны. Завязалось жаркое дело. Опрокинутые и наголову разбитые, горцы потеряли до 70 убитыми и до 80 ранеными; аулы их были истреблены. У нас был убит сотенный есаул и девять казаков, да ранено 23 казака. Бурсак желал продолжать наступление, но Гангеблов не согласился. Обе колонны тронулись к Ольгинску и 10 мая были уже на правой стороне Кубани.

За эту экспедицию многие офицеры получили чины и ордена, а горским князьям, бывшим при отряде милиционерами, пожалованы золотые и серебряные медали, с надписью «за усердие». Особенно же отличившемуся князю Аслан-Гирею была дана золотая медаль, с надписью «за храбрость».

Вскоре после экспедиции преданные нам горские владельцы, князья Бейзрук, Ахметук, Ханук и Алкас, жившие между Усть-Лабою и Екатеринодаром, сообщили войсковому атаману, что бывший анапский паша, живя в горах, волнует умы горцев шапсугского, натухайского и абадзехского племен, и приглашает их всеми силами содействовать ему в нападениях на земли войска Черноморского. Паша собрал уже до 15000 черкесов и посылал своих агентов к мирным князьям с приглашением присоединиться к нему, угрожая в противном случае разорением их владений. Князья просили себе вооруженной помощи черноморцев. По ходатайству атамана Бурсака на это последовало разрешение, и подполковник Еремеев, с частью казаков и с тремя орудиями, был послан на помощь мирным князьям.