Положение Фетисова было безнадежное. Уцелевшие казаки и солдаты не могли занять даже стенок кордона; в отчаянии они засели, с ружьями, в самых опасных местах, и, насколько доставало сил, поражали азиятцев.

Все было напрасно. Черкесы зажгли бывшие подле кордона, над обрывистым берегом Кубани, кучи навоза; перебросили огонь вовнутрь поста, на конюшню и на офицерский дом, отчего распространился пожар по всему кордону. Тогда Фетисов, собравши вокруг себя свою команду, сказал: «Братцы! Теперь уже не только от неприятелей, но и от огня можем лишиться жизни. Не спасется ли кто бегством, кто куда потрафит». Растворены были все калитки; казаки и солдаты бросились из кордона; но лишь трем казакам и двум солдатам удалось в густом дыму проскочить к обрыву Кубани и броситься в реку; остальные все погибли. Новогригорьевский пост был сожжен и разграблен.

Начальник поста Похитонов, 17 казаков и 3 солдата были убиты; штабс-капитан Фетисов, 42 казака, 35 солдат взяты в плен: «Теперь тiлко, як казав покiйник Тарас Шевченко:

С падением Новогригорьевского кордона пошли тревоги и беспокойства по кордонной линии; лазутчики то и дело сновали из-за Кубани с тревожными вестями о сборищах горцев. Упоенные успехом, черкесы разносили весть по горам о взятии Черноморского кордона, с пушкою и артиллерийскими запасами, и уже мечтали разорить всю Черноморию. Нужно было умерить спесь кичливых горцев.

Назначенный для обороны Крыма и Тамани командир Черноморского флота, маркиз де Траверсе, подкрепив гарнизон Таманского острова двумя батальонами регулярной пехоты, отправил несколько военных судов к Анапе и Сунджук-Кале; другой отряд, в котором находилось триста черноморцев, под командою генерал-майора Панчулидзева, послал к Анапе сухим путем. Кроме этого, де Траверсе приказал собрать особый отряд из Черноморского войска для движения за Кубань.

По поручению атамана черноморцев подполковник Бурнос стянул под свою команду бывшие в резерве, на кордонной линии, четыре казачьи полка и роту из батальона Дмитриевского гарнизонного полка. Со всеми этими войсками он расположился на пристани при Елинском посту, передвигая, в виду горцев, колоннами свой отряд с одного места на другое, чтобы таким маневрированием представить как бы постоянно подходившие войска к переправе. В это же время действительно подошли к отряду Бурноса еще несколько команд из войск, расположенных на кордонной линии.

Прибывший атаман Бурсак разделил отряд на две колонны: первую из конных полков войсковых полковников Камянченка, Вербця, из пеших Лисенка и Барабаша и роты Дмитриевского гарнизонного батальона, при трех артиллерийских орудиях; вторую из конных полков войсковых полковников Кобиняка, Бурноса, Кухаренки, пеших — Варавы, Чумакова и батальона 22-го Егерского полка, тоже при трех орудиях. Весь отряд, исключая регулярных войск, состоял из 122 офицеров, 110 сотенных есаулов (урядников) и 4500 казаков. Первую колонну атаман оставил под своею командою, а вторую поручил командиру 22-го Егерского полка подполковнику Черкасову.

Получив известие о взятии нашими войсками Анапы, Бурсак отрядил полковника Кобиняка с 400 казаков для осмотра левого берега Кубани. Переправившись чрез Кубань в дистанции Александровского поста, Кобиняк нашел верстах в восьми от реки черкесский аул, из которого жители, встревоженные появлением русских, начали убираться. Штурмовать аул у Кобиняка не было достаточных сил, и потому он, видя собиравшихся горцев, поворотил к Кубани, провожаемый выстрелами черкесов. У берега Кубани черкесы были встречены пушечными выстрелами из казацких байдаков.

18 июня атаман Бурсак двинулся со своим отрядом, за Кубань у Александровского поста; ночью дошел до р. Псекупса, чрез которую переправился на привезенных дубах и каюках, и 19-го числа взял направление к речкам Шедуке и Матте. На пути Бурсак сжег несколько аулов, принадлежавших Бат-мурзе, неоднократно клявшемуся в преданности России и постоянно изменявшему. Жители аулов удалились в горы и леса. Сначала черкесы не показывались; но потом начали появляться партиями до 500 человек. Пользуясь лесистою местностью, горцы сильно нападали на наш отряд; но Бурсак прокладывал себе пушечными выстрелами дорогу, шел все далее и далее и без пощады разорял и жег притоны хищников. Непроходимые леса принудили атамана поворотить отряд в сторону и стать в урочище Шедук на ночлег. Утром 20-го числа, приблизившись к владениям преданного закубанского владельца, Алкаса, он дал войскам отдых; однако неприязненные горцы, в числе до двух тысяч, тревожили наш отряд и только вечером выстрелами из двух орудий были разогнаны, понеся большой урон. На другой день Бурсак, отправив в Черноморию колонну с больными и ранеными, вступил опять во владения вероломного Бат-мурзы и продолжал жечь аулы, отбиваясь в то же время от яростных нападений горцев, с отчаянием защищавших свою родину от русского оружия. Всего в эту экспедицию атаман разорил восемнадцать аулов, многие хутора, пасеки и другие заведения, истребил запасы хлеба, сена и других предметов; словом, разорил весь край, потеряв убитыми 12 человек, ранеными 56 человек и выбывшими из строя несколько лошадей. У черкесов же, по верным сведениям, было убитых более 300 и ранено 520 человек, большею частью от действия нашей артиллерии.

Во время действий отряда за Кубанью Таманский сыскной начальник Борзиков, по распоряжению маркиза де Траверсе, собрав небольшую казацкую флотилию, крейсировал у берегов Кизилташского лимана и также разорил несколько черкесских селений близ Бугаза.

Со взятием крепости Анапы войска наши, проникая в средину неприятельской земли, вносили туда оружием смерть и опустошение. Полагая, что после такого наказания горцы одумаются, маркиз де Траверсе приказал приостановить военные действия и обратился к горским народам со следующею прокламацией:

«От главнокомандующего всеми морскими и сухопутными силами, на Черном море, в Крыму, на Тамане, по берегам Кубанским и проч., адмирала, Николаевского и Севастопольского военного губернатора и разных орденов кавалера маркиза де-Траверсе.

К народам Закубанским!

Я строго вас наказываю за то, что вы, как хищники, делали вторжения в пределы моего Государя. Теперь вы видите ужас, огнь и истребление на землях ваших. Вы сами навлекли на себя сие несчастие, и оно еще будет повторяемо, если вы вновь будете нарушать спокойствие мирных наших обитателей. Теперь от вас зависит жить с нами, как следует добрым соседям и подданным одного Императора. Если вы имеете твердое к тому намерение, то будьте спокойны и пришлите к нам полномочных ваших, для изъявления вашей преданности; тогда, удостоверясь в искренности вашей, я буду ходатайствовать о великодушном благодеянии, воздаянии и награде вам от Его Величества Государя Императора, моего Августейшего Монарха. Сие утвердит ваше счастье и счастье потомства вашего. Впрочем, вы должны быть предупреждены, что всякий хищник, который будет встречен по сю сторону Кубани, будет наказан по строгости законов Российских. Я завладел Анапою именем Всемилостивейшего моего Государя; там будете вы приняты как друзья, — если хотите; в противном случае раздадутся оттуда громы для поражения вас. Избирайте. Дана в Анапе. Июня 22-го 1809 года. Маркиз де-Траверсе».