Воззвание это, разосланное во все стороны закубанского края, на русском и турецком языках, не произвело никакого действия. Черкесы молчали; анапский паша, удалившийся в горы, убеждал их не поддаваться русским.

Адмиралу де Траверсе хотелось привлечь горцев на нашу сторону мирным путем. С этой же целью прибыл в Екатеринодар генерал Дюк де Ришелье. Он вызвал к себе знаменитейших закубанских владельцев, лично уговаривал их быть мирными соседями черноморцев; не скупился на угощения азиятцев, дарил их деньгами и вещами. Черкесские старшины на все соглашались и ни отчего не отказывались; но наевшись и напившись досыта и взяв подарки, удалялись за Кубань с тем, чтобы ничего не исполнять. Мало того: узнав о времени выезда Ришелье из Екатеринодара, горские князья, собрав сот до трех отчаянных головорезов, уговорились захватить в плен знатного и богатого генерала, и с этим намерением прокрались на нашу сторону, в дистанции Петровского поста, где и засели в топких болотистых местах. К счастью, начальник этого поста, есаул Иваненко, проведал о злодейском умысле, и в день проезда Ришелье, подкравшись с командою отборных казаков и одним артиллерийским орудием к месту засады горцев, бросился на них с криком «ура», сопровождаемым картечными и ружейными выстрелами. Черкесы дрогнули и дали тыл. Отважный Иваненко прогнал хищников из пределов войска, захватил четырех наездников и таким образом спас от плена генерала де Ришелье.

Поблагодарив лично храброго есаула, Ришелье донес об этом Государю. Иваненко был награжден орденом Св. Анны 3-й степени, а бывшие с ним 60 казаков получили по одному рублю серебром. В память же счастливого спасения Дюка де Ришелье от плена на Черноморской кордонной линии, в угрожавшем ему месте, разрешено было устроить батарею, с названием его именем — Емануиловскою [224] .

Вскоре после того черкесы подкараулили полкового есаула Кривошею, следовавшего с командою казаков в Анапу. 18 августа, заметив шедшую из Анапы для прикрытия Кривошеи роту егерей, горцы вступили с ними в бой, и в то же время отделившаяся партия бросилась на приближавшегося Кривошею, которого атаковала со всех сторон. Офицер этот, не имея возможности по малочисленности своей команды удерживать неприятеля, спешил казаков, стал при обозе на отбой и выдерживал нападения до тех пор, покуда подоспел к нему на выручку шедший из Анапы майор Витязь с егерями. Но и по соединении Витязя с Кривошеею густые толпы окружили обоих. Часа два команды отбивались от многочисленного неприятеля преимущественно выстрелами из бывшей при них пушки. Наконец все пушечные заряды были выпущены, горцы более и более стали теснить наших… К счастью, подоспел сикурс из Анапы: Кривошея с Витязем были спасены… В бою этом Кривошея ранен стрелою в ногу; один сотник в ногу пулею; казаков убито 13, ранено 26; без вести пропало 8 человек; убито лошадей 36, ранено 6, отбито 6 пар артельных быков и одна фура со всем казачьим имуществом. Из пропавших казаков один раненый пробрался на Бугаз, а четверо были найдены убитыми.

Не довольствуясь беспрестанными мелкими набегами, черкесы, подстрекаемые турками, в начале 1810 года открыли наступательные действия.

На 12 января черкесы, в числе ста человек, появились на левом берегу Кубани, верстах в семи ниже Ольгинского поста. По сделанной залогой тревоге войсковой полковник Тиховский, выскочив с Ольгинского поста с 50 казаками, встретил черкесов, переправлявшихся уже по льду чрез Кубань. Завязалась ружейная перестрелка. В это время прискакавший нарочный известил Тиховского, что черкесы, сот до пяти человек, повыше того же кордона, переправляются уже на правый берег Кубани, оставляя на левой стороне в резерве до 2000 человек. Против этой партии выступил, с командою, остававшийся на посту сотник Выташевский; но едва он показался в виду неприятеля, как был атакован с фронта и с флангов. Тиховский подкрепил Выташевского бывшими в залоге казаками, сам поспешил на помощь атакованным, отослав лошадей в кордон, и пешим строем продолжал бой. Черкесы между тем, оставив против Тиховского сот до четырех, двинулись всей массой к станице Ивановской, с намерением разграбить это селение; но бывший там с частью регулярного войска майор Бахманов, предупрежденный о том, ударил тревогу. Горцы, услышав барабанный бой и звуки рожков и не имея сведения о числе наших сил в станице, поворотили на хутора, где захватили многих жителей, скот и имущество. Тиховский встретил их возле Кубани пушечными выстрелами, завязал жаркое дело, но усилия его отбить пленных и скот не удались.

В деле этом, длившемся часов пять, наши не понесли урону; черкесы же потерпели много от пушечных выстрелов.

18 января более 4000 горцев под предводительством именитейших князей, при четырех значках, двух красных и двух белых, вторгнулись в пределы Черномории вблизи того же Ольгинского поста. Они разделились на четыре партии: пешие заняли все сообщения Ольгинского поста с другими кордонами, конные понеслись грабить ближайшие станицы. Войсковой полковник Тиховский, получив о том сведение, разослал гонцов в смежные кордоны и селения, а войсковому атаману отправил донесение о том, что у него нет достаточно сил к отражению скопища. Только этот последний гонец успел добраться до цели, а прочие встретили уже горцев на всех дорогах.

Поднятая Тиховским тревога не осталась бесплодною. Майор Бахманов успел заметить вовремя приближение неприятеля и собрал Ивановских жителей для защиты станицы; но горцы все-таки бросились в селение, сожгли несколько домов, разграбили имущество и захватили несколько жителей в плен. В ту минуту, когда разбойники расстроились при разорении крайних дворов, Бахманов примером своей неустрашимости воодушевил команду, состоявшую из трех офицеров и 80 нижних чинов, повел егерей и Ивановских вооруженных жителей решительной атакой на неприятеля и дружным ударом в штыки опрокинул его за станицу и жаркой перестрелкой преследовал горцев на обратном пути к Кубани.

Оставшемуся на Кубани Тиховскому ждать помощи было некогда и неоткуда; он это знал, но видел, что толпы черкесов, как волны моря, двигаются для разорения земли черноморцев, защищать которую он ставил себе священным долгом. Сначала Тиховский выслал с кордона сотню казаков, при офицере, а потом решился действовать всеми бывшими своими силами. Присоединив к казакам успевшую пробиться из Ново-Екатериновского поста конную команду, при полковом есауле Гаджанове, и забрав из Ольгинска пеших казаков, он, с одной 3-фунтовой пушкой, имел в своем распоряжении 200 человек. С этой-то горстью Тиховский двинулся на скопище, в двадцать раз сильнейшее. Черкесы тотчас же атаковали Тиховского, который, отослав всех лошадей в кордон, выстроился в порядок пешим строем. Азиятцы подались назад; тогда Тиховский пустил в них три пушечных выстрела картечью и тем положил целые ряды в густой толпе. Оторопевшие хищники стали подбирать своих убитых и раненых и поспешили выйти из-под картечных выстрелов, но в это самое время подоспели к ним на помощь бывшие на левой стороне пешие черкесы, и вся масса вновь хлынула на Тиховского. Закипел ожесточенный бой между тысячами неприятелей и горстью казаков. Четыре часа бился Тиховский, поражал врага меткими ружейными и пушечными выстрелами и брал уже верх над нестройными толпами, как вдруг грабившие Ивановское селение конные черкесы, услышав пушечные выстрелы и теснимые Бахмановым, прискакали на место сражения. Дружно ударили все горцы на Тиховского, и притом в тот самый критический момент, когда были израсходованы артиллерийские снаряды; боевых патронов тоже оставалось мало, и в людях была уже убыль убитыми и ранеными. Сам Тиховский, истекая кровью, употреблял, при содействии сподвижника своего Гаджанова, последние усилия: он ударил на неприятеля в «ратища», но черкесы выдержали отчаянный напор казаков и приняли их в шашки. Тогда Тиховский, окруженный со всех сторон, весь израненный, собрав остатки своей команды, с отчаянием бросился напролом, но, разрубленный горцами на части, пал со славою на поле чести. С ним погибли и остатки храброй дружины его.

Наступившая ночь осенила мрачным своим покровом разбросанные по полю тела черноморских казаков…

Кроме Тиховского, были убиты: хорунжий Кривошея, зауряд-хорунжий Жировый, сотенных есаулов четыре, казаков 140. Полковой есаул Гаджанов, один сотенный есаул и 16 казаков, большею частью израненые, спаслись, пользуясь темнотой; но из них многие тогда же и умерли, а все прочие, с пушкою, уведены черкесами. При разграблении селений Ивановского и Стеблиевского погибло и взято в плен более пятидесяти жителей, сожжено несколько домов в обеих станицах, захвачено рогатого скота до 2000 голов, до 1500 овец и до 100 лошадей. Но и горцам этот успех стоил дорого: кроме убитых и раненых, ими подобранных, более 500 тел найдено на месте боя.

Стоявший у Мышастовской станицы полковой есаул Голуб поскакал по тревоге к Ивановке, но, не застав там неприятеля, направился к месту боя Тиховского. И тут уже было все кончено: горцы уже убрались за Кубань.

Кровопролитное дело это имело то важное последствие, что Тиховский, своим упорным сопротивлением, отвлек неприятеля от движения их всеми силами на пограничные селения; так что станицы Ивановская и Стеблиевская могли приготовиться к обороне и отразить хищников.

С тех пор прошло более полувека; затихла гроза войны на берегах Кубани; заросло травою поле, облитое казацкою кровью — усеянное костьми казаков, и только скромный памятник, поставленный усердием признательных черноморцев, указывает могилу падшего с товарищами — за Царя и родину — героя Тиховского [225] … Мир праху твоему, сданный воин-черноморец, ратовавший против врагов отечества, с берегов Днепра и за Бугом, на Черном море! Ты, спасая тысячи людей, сам лег костьми на берегах Кубани! Слава памяти твоей, доблестный сын отечества!