Иона любил, когда человек откровенен. Даже последняя шлюха, торгующая собой, честнее этого «ангелочка». К чему прикидываться? Зачем дурить голову мужчинам, влюблять их в себя, если она меняет их с такой легкостью?

Он был уверен, что в этом наряде Маша не узнает его, но все равно не рискнул заговорить и только жестом показал на вторую кабину. Он даже не помог ей вскарабкаться по высокой лестнице, с мстительным удовлетворением наблюдая, как Маша пытается поднять ногу и одновременно не дать юбке задраться...

Мамочка... Как жутко... Каким холодом веет от чужого незнакомца. Он в этом шлеме, как инопланетянин, ничего человеческого... Что он так пялится на коленки? Хорошо, что она будет отгорожена от него высоким бортом кабины...

Кожаное сиденье неприятно скользит, а впереди на панели куча непонятных тумблеров и кнопочек... Может, вылезти и убежать отсюда? По крайней мере, инстинкт самосохранения настойчиво советует Маше поступить именно так...

Но поздно! Пилот пружинисто подтянулся и уселся впереди. Не оборачиваясь, показал на наушники. Маша взяла их с панели и надела на голову. Сразу же в ушах послышался громкий треск. Вжжик! И стеклянный колпак накрыл ее... Как крышка гроба... Хрустальный гроб спящей царевны... Не дождаться ей королевича Елисея...

— Приготовились... — раздалось в наушниках. — На всякий случай предупреждаю: связь односторонняя. Вам надо только выполнять мои команды.

Даже искаженный помехами голос был таким знакомым... Неужели?..

Маша забарабанила кулаками по стеклянному куполу. Закричала:

— Я передумала! Остановите! Стойте!

Самолет вздрогнул и рванулся с места, набирая скорость. Бешено понеслась навстречу бетонная полоса, словно наматывалась на колеса... Будто это хищное стальное чрево сжирало землю, подминало ее под себя...

— Не надо! — изо всех сил крикнула Маша...

И тут сидящий впереди пилот повернулся, приподнял шлем, и на Машу в упор глянули холодно прищуренные глаза Иоанна. А в наушниках раздался насмешливый голос:

— Я не слышу... Что вы говорите? Быстрее? Как вам будет угодно.

Глава 6

ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ

Спасительная земля осталась далеко внизу. Вокруг, куда ни глянь, только небо...

А самолет поднимается все выше и выше... Корпус его слегка подрагивает, и Маша всерьез опасается, что он развалится на куски...

— Внимание... — предупреждает Иоанн. — В первом пункте вашей заявки «петля Нестерова». Приступаем к выполнению.

— Иона... Пожалуйста... — успела только прошептать Маша, как земля вдруг опрокинулась и стремительно стала надвигаться на нее сзади...

Где верх, где низ — не разобрать... Прямо над головой далекие верхушки деревьев да бескрайнее желто-зеленое поле... Несколько томительных секунд Маша висит вверх ногами в пространстве, пристяжные ремни с силой впиваются в тело... а потом поле неожиданно оказывается прямо перед глазами. Они несутся к нему с бешеной скоростью...

Сейчас будет удар... свет померкнет... дикая боль пронзит все тело... Или не будет боли? Все кончится... Ну и пусть! Скорей бы уже...

Надо зажмуриться, чтобы не видеть этого страшного последнего момента, но глаза широко раскрыты...

Земля словно переворачивается, убегает назад... Самолет выравнивается... А сердце, кажется, остановилось, перестало биться, замерло в груди... И воздуха не хватает, нечем дышать... Словно Маша нырнула на глубину...

«Ну что, голубушка? Как тебе «мертвая петля»? Небось ни жива ни мертва от страха? Так тебе и надо! Это еще цветочки...»

Иона крепко сжал штурвал и усмехнулся. Это тебе не в такси кататься... Сейчас пару кругов для успокоения, а потом покруче загнем... От таких фортелей здоровые мужики начинают панически вопить...

На стеллаже в Машиной библиотеке он видел книжонку со смешным названием «Остановите самолет — я слезу». Читала небось? Тогда должна усвоить, что самолет не телега, на ходу не спрыгнешь.

Он боролся с желанием оглянуться и посмотреть, какой эффект произвела на Машу первая фигура. Но потом решил, что не стоит, а то, чего доброго, пропадет его злой азарт и он не выполнит намеченное...

Маша никогда раньше не летала на самолете. Иоанн не мог даже предположить, что она вообще впервые оторвалась от земли.

«Рожденный ползать летать не может», — с грустной самоиронией говорила себе Маша. Куда уж ей рваться в небо, когда она боялась даже на балкон выйти, если высота была больше пятого этажа. Даже в детстве она в парке никогда не просилась на колесо обозрения, ей вполне хватало каруселей и лодочек. Один только раз подружки уговорили — так Маша крепко вцепилась в поручни, упрашивала всех не дергаться, не вертеться, боялась, что кабинка оторвется от хлипкой железяки и рухнет вниз. Все восторгались прекрасной панорамой, а Маше было не до красот. Она дождаться не могла, когда уже ее опустят на землю... И едва они поравнялись с пандусом, спрыгнула, не дожидаясь полной остановки, и понеслась как можно дальше, ругая себя, что поддалась на уговоры.