Прошел всего год с лишним с того момента, как Тараканов первый раз оказался на семинаре Болеслава, но с тех пор он приобрел богатый опыт в применении волшебства, да и с другими людьми частенько работал по их просьбе. Вовка с юмором и задором рассказывал о волшебных технологиях, иллюстрируя их множеством примеров из своей жизни, а также из практики знакомых волшебников. Серегу с Вовкой несло на всех парах, они импровизировали, непрерывно перезагружая публику неожиданными ходами и фразами, вскрывая иллюзорность Матрицы и откровенно забавляясь над «правилами» игры в ней. Зачастую Вовка не знал, что он брякнет в следующий момент, ибо находился в необъяснимом Потоке, в состоянии «вне ума».

Публика очень живо реагировала, отвечая хохотом и волной куража, блистающий Огонь все ярче разгорался в их глазах. От этого ведущие заводились еще сильнее и с еще большим рвением закручивали поток.

Утром, перед началом семинара, пока еще было не очень жарко, Тараканов с Серегой проводили двухчасовую йогу.

На семинаре различные упражнения и техники перемежались танцами. Бушующая сила выплескивалась в творчество участников, которые просто сыпали смешными и философскими текстами собственного сочинения. А завершался вечер зикрами и объятиями.

«Космонавтки» открывались одна за другой, дрожа от сильнейших струй энергии так, будто их подключили к высоковольтной линии. Да и парни подобрались мощные и сенситивные. «Прошибленные», вылетая из тел, шмякались на пол пачками, как домино.

Настоящим открытием семинара для Вовки с Серегой стала одна из главных «космонавток» по имени Гульзара – миниатюрная «инопланетянка» с марсианскими глазками и маленькими заостренными ушками, как у эльфа. Надо было видеть, как от сильнейших космических оргазмов ее швыряло, штормило из стороны в сторону и подбрасывало вверх! Как мячик «йо-йо» на резинке. Но этот маленький воин стоял до последнего. Истории от Гульзары просто сносили башню. Например, она рассказывала, как через вибрацию, улавливаемую кожей, может слышать все, о чем говорят соседи в любой квартире их пятиэтажного дома. Или как она в осознанных совместных снах конструирует сновидение своих детей вместе с ними.

Вообще новых переживаний на семинаре было много. Например, Вовка с Серегой испытали необычные ощущения в копчике, в котором энергия сжималась тугой-тугой пружиной, будто шарик, спрессованный плотный комочек экстаза, втягивающий в себя реки энергий из ног, промежности, живота и остальных частей тела. Могучая центростремительная сила всасывала целую вселенную в микроскопический объем, упаковывая с невозможной степенью сжатия архив Ananda.zip.

Потоки праны были видны невооруженным глазом, они взвивались и взмывали, обрушивались и пригибали к полу (слава Аллаху, не каменному, а деревянному!). Эти струи закручивались в вихри, смерчи и торнадо, проносились океанической волной, мелко дрожали и медленно втекали со всех сторон сразу, извергались лавой, сжимались и спрессовывались все плотнее и гуще, впитываясь во все поры.

Эти потоки превращали тело в жидкую сталь высочайшей закалки, вынося точку сборки далеко за полосу человеческого восприятия. Вокруг висело дрожащее марево, Матрица размывалась. На задержках происходила трансформация плотного тела в чистую энергию.

В конце тренинга состоялся впечатляющий парад-карнавал, на котором народ выступил с танцами, мюзиклами и зажигательными стихами, песнями и юморесками. Когда же перешли к пылким объятиям в финале, река необусловленной Любви буквально снесла все плотины.

В воскресенье ночью, после окончания семинара Тараканов записал в своем дневнике:

«Сегодня в меню деликатес. Бишкекс.

Очаровательный, по-домашнему уютный, южный город, дитя Востока. Уютные забегаловки и интернет-кафе на каждом шагу. Видать, основное времякоротание жителей – чревоугодие и странствия по Всемирной паутине. Буйная зелень акаций, свешивающих гроздья бордовых стручков с семенами. На асфальте горы арбузов-исполинов по 3 сомика (2 рубля) за кг и дынь-торпед. Красавицы-киргизки с гибким станом, стреляющие молниями сквозь узкие прорези карих глазок.

Громады гор, вечных как мир, увенчанные белейшими снежными папахами с резкими очертаниями. Клубы облаков, зацепившихся за высоченные вершины.

Финал бурного дня.

Столько всего позади… Искристый смех, танцы, стихи, сюрпризы. Аппетитные голые ножки и символические трусики, просвечивающие сквозь легкие полупрозрачные платьица. Биение раскаленных потоков, тающая в воздухе нежнейшая мелодия «I bow to you a flower», робкие прикосновения к небритым щекам тоненьких пальчиков в этом танце. Прохладный газированный кефирчик местного производства с заковыристым названием. Босые пятки, ритмично шлепающие по прохладному шершавому полу. Тающая на губах рыбка в форме виноградной грозди, поданная в кисло-сладком соусе. Собственное тело, знакомое и незнакомое – этот удивительный саксофон, неистово гудящий после Борового, от пламенной тамошней компании и экстатической йоги на сказочном берегу озера в окружении сосен, березок и причудливых скал. Тягучий знойный воздух, костюмированное семинарское шоу, сузившее панораму зрения до трех метров сцены, и ураганный порыв ветра, взметнувший в воздух и в распахнутые окна школы тучи песка. Соленые струйки пота, что щиплют закрытые в зикре глаза. Юный джигит Искендер, взорвавший своим танцем пространство. Задранные кверху на задержке головы. Снова и снова мерцание и рябь картинки на объемном экране Матрицы…

Вечер. Дождик, несущий блаженный холодок. Неожиданный запах опят (откуда он здесь?) посреди ночной свежести.

Тишина. Снаружи и внутри. Горячий чаек с вишневым вареньем, с пенкой. Мурлыканье котенка инь-яньского окраса, свернувшегося в ногах.

Мягкая и теплая, как ладонь матери в детстве, Благодать ласково опускается на последнем зикре. И сейчас в сердце точно налито парное молоко.

Мир замер на полувдохе, полузвуке, полушаге.

Тихая-тихая благодарность ко всему вокруг.