С замиранием сердца Алисия подумала о том, что могли звонить ее родители или кто-нибудь из родственников Карлы или Эндри. Вдруг что-нибудь случилось? Может быть, у отца инфаркт и он лежит в муниципальном госпитале, высчитывая возможности и страховку и проклиная разорительную систему здравоохранения? Или, не приведи Господь, мать обварилась кипящим жиром, поджаривая пончики, и лежит теперь рядом с отцом, обвитая шнурами капельниц? Или звонят уже из морга с просьбой распорядиться о похоронах?

Совершенно перепуганная страшными мыслями, Алисия сорвала трубку с настенного телефона.

— Алло, — выдохнула она, чувствуя, что не сможет произнести больше ни слова.

— Извини, я разбудил тебя.

Алисия прислонилась к стене — ноги не держали ее.

— Нет, Шон. Я не спала, — ответила она.

Из ее бурно вздымавшейся груди вырвался сдавленный смешок.

— Просто ты до смерти перепугал меня. Только что я представляла все мыслимые и немыслимые несчастья, которые могли обрушиться на моих родителей.

— Бедная девочка, — пробормотал Шон.

В трубке послышался его тяжелый вздох.

— Мне жутко неловко, но…

Алисия напряженно вслушивалась в пустой телефонный эфир.

— Я не мог заснуть, — закончил Шон после томительной паузы.

— Слишком много пищи за ужином? — участливо спросила она.

— Слишком много эмоций, — тихо ответил он. — Я чувствую себя морем, вышедшим из берегов после урагана.

Алисия рассмеялась. Она не могла сдержаться. Хотя было уже очень поздно и она боялась разбудить своих подруг, ее смех громко звенел в просторной кухне.

— Ты сошел с ума, — воскликнула Алисия.

В ее голосе звучала нежность, смешанная с заботой, страхом, желанием и огромной, бесконечной радостью.

— Я схожу с ума по тебе, — мрачно ответил он.

— О, Шон…

Алисии было радостною мукой шептать его имя.

Шон застонал, как смертельно раненый.

— О Боже, Алисия. Я не понимаю, что со мной.

Тишина была невыносимой.

— Шон, где ты? — окликнула его Алисия.

На другом конце линии вновь раздался вздох.

— Тут, — скорбно произнес Шон. — В этом все дело. Я тут, а ты там. Нас соединяют только идиотские провода, обслуживаемые какой-нибудь компанией «Белл Атлантик».

Алисия молчала, не зная, что сказать. Она слабо разбиралась в телефонном деле.

— Я не могу без тебя, — прошептал Шон.

— А со мной? — спросила Алисия только для того, чтобы снова тишина не повисла в воздухе.

— С тобой? — тихо переспросил он.

И снова пауза, короткая, как суд Линча.

— Могу, — решительно ответил Шон.

Алисия сползла вниз по стене, усевшись на холодный пол, покрытый мраморной плиткой. Она совсем перестала соображать. Она не чувствовала своего тела. Позабыв о предостережениях своего гинеколога, она сидела на мраморном полу, не замечая не только холода, но и вообще ничего вокруг. Закрыв глаза, Алисия ощущала крепкие объятия Шона, заставлявшие трепетать от невыносимого и невероятного желания; его глаза, его губы, запах — запах мужчины, сильный, терпкий, волнующий, заставляющий мучительно стремиться к нему…

Внезапно Алисия ощутила безумное желание быть с ним. Быть с ним прямо здесь, на полу. Слиться с ним, стать частью его, забыть себя, забыться и «…уснуть, и видеть сны, быть может. Но что в том страстном сне приснится?..»

Томясь от безысходности, она вздохнула так тяжело, как будто у нее разрывалось сердце.

— Алисия?

— Да, Шон.

— Что ты делаешь? О чем ты думаешь?

— Я сижу на полу и думаю о тебе.

— На полу? Но зачем?

— Мне так лучше.

— Лучше, чем со мной?

— Нет. В этом все дело. Мне лучше с тобой.

— А без меня?

— Хуже.

— Хуже, чем на полу?

— Хуже, чем без тебя.

Алисия горько вздохнула.

— Впрочем, я ничего уже не понимаю. Ты меня совсем запутал.

— Извини, я не хотел. Мне не стоило тебя будить.

— Нет, не говори так.

— Почему?

— Я так счастлива слышать тебя!

Шон молчал.

— Мне не стоило тебе звонить, — упрямо повторил он убитым голосом. — Из-за меня ты сидишь на полу и плачешь.