Шрифт:
Зеленые лужайки. Деревья, шелестевшие листвой. Алисия застонала. Как это объяснить? Она никогда не была в Вирджинии весной. Неужели на этот раз весна пришла так рано? В пульсирующем сознании Алисии возникло слабое эхо голоса Карлы, которая говорила ей о том, что диктор на радио предсказывает приход весны через две недели.
Две недели!
Господи, неужели она все это время была без сознания?
Алисию охватила паника. Сердце забилось в сумасшедшем ритме ужаса и тревоги.
Река переливалась солнечными отблесками. Широкие, раскидистые кроны деревьев укрывали тенью по-летнему сочную траву. Ко всему тому было невыносимо жарко.
Погруженная в невеселые думы, Алисия не заметила, как дверь в комнату открылась и на пороге возникла Летти.
— Мисс Алиса, вы не должны вставать с постели! — воскликнула она встревоженно.
С трудом собираясь с мыслями, Алисия глубоко вздохнула и сказала:
— Боюсь, что с моей памятью что-то случилось, Летти. Я не могу вспомнить, какое сегодня число.
— Девятое августа, — проговорила Летти с участием.
Алисия сглотнула горький комок, поднявшийся в горле. Она слышала голос женщины, стоявшей позади нее, но не решалась повернуться к ней.
Но ей нужно было получить ответ еще на один вопрос. Она была обязана спросить об этом. Нужно заставить себя…
— А год? Какой год? — прошептала она, едва дыша из-за тягостного предчувствия.
— О, мисс Алиса, — пробормотала Летти, — неужели вы не помните, что нынче 1777 год от Рождества Христова?
7
Что это, шутка?
Алисии хотелось громко рассмеяться. Ну разве это не забавно, 1777 год? Горько улыбнувшись этой мысли, она отвернулась от окна и взглянула на Летти, надеясь, что та сама засмеется собственной шутке.
Однако Летти не рассмеялась. Она даже не улыбнулась, рассматривая Алисию с выражением нарастающей тревоги.
Ее широко открытые темные глаза изучали странную гостью.
— Госпожа Алиса, мне кажется, вам лучше вернуться в постель, — медленно произнесла она, устанавливая поднос с приборами на столе. — Я принесла для вас завтрак.
Ощутив невероятную слабость, Алисия с ужасом вспомнила, что находится по-прежнему тут, среди чужих, незнакомых людей, в этом странном, незнакомом месте.
Тихо застонав, она оперлась рукой о подоконник. Аппетит мгновенно пропал вместе с желанием смеяться. Они уступили место подступающим к горлу слезам. Закусив губу и сдерживая рыдания, она уставилась на Летти, рассматривая ее невероятную одежду.
На Летти была блуза с широкими рукавами, сделанная из темного хлопка. Длинная юбка, сшитая из какого-то более плотного материала, почти касалась пола. Белый платок из тонкого хлопка охватывал ее плечи, как шаль, сходясь узлом на спине. Белая наколка, прикрепленная к волосам шпильками, покрывала затылок. Из-под подола длинной юбки выглядывали носки ботинок из грубой кожи.
При очевидной необычности наряда Летти, похоже, чувствовала себя в нем вполне естественно.
Занятая своими мыслями, Алисия вздрогнула, когда негритянка обратилась с вопросом:
— Вам дурно, госпожа Алиса?
Алисия отрицательно покачала головой. Это движение отозвалось тупой болью, напомнившей ей о случившемся.
«Какой кошмарный сон», — сказала она себе.
«Конечно, это только сон, — пыталась она убедить себя. — Невероятно отчетливый, реалистический сон. Нужно сохранять спокойствие. В любой момент я могу проснуться. Ведь это только сон».
Алисия не замечала, как слезы скатываются вниз по щекам, оставляя после себя узкие мокрые дорожки.
— Госпожа Алиса!
Голос Летти доносился до нее издалека, приглушенно, словно со дна моря.
Алисии не хотелось слышать его. Она хотела проснуться. Ей хотелось оказаться дома.
Вместе с Шоном.
Она хотела услышать голос Шона.
О Боже! Из горла вырвался короткий, нервный, почти истерический смешок. Она собиралась позвонить Шону и сообщить о катастрофе. Как это забавно, думала она, с послушностью автомата подчиняясь Летти, подводившей ее к постели.
Это невероятно забавно. Здесь нет телефонов! Кроме того, даже если они и были бы, ни один из операторов не смог бы соединить ее с Шоном через пропасть двух сотен лет.
Горький смех сорвался с губ.
— Сюда, госпожа Алиса, сюда, — подталкивала ее Летти к постели. — Все будет хорошо. Я принесла вам прекрасный чай, настоенный на травах. Он смягчает боль.
Сломленная внезапной слабостью, Алисия послушно позволила уложить себя в постель. Она перестала всхлипывать: нельзя же так распускаться при чужих людях!