Хозяйкой скандального вечера в Ковент-Гарден была леди Афродита. Она пригласила Мадлен с тем условием, что та появится примерно в середине вечера, чтобы не отвлекать джентльменов от других девушек, и уедет задолго до окончания вечеринки.

Гораздо сложнее было уговорить леди Афродиту послать приглашение Биллингсгейту. Так что теперь Мадлен предстояло двойное задание: доказать, что он убийца, и не подпускать его к хозяйке вечера.

Поскольку веселье длилось уже более двух часов, яркие бумажные фонарики начали гаснуть от ночной влаги и падать на землю, а сверкающие вазы для пунша, вырезанные из льда, постепенно таяли, теряя свою форму. Однако мероприятие пользовалось успехом, и погода никак не могла охладить энтузиазма гостей. Шампанское лилось рекой, воодушевляя джентльменов на подвиги, что как нельзя кстати соответствовало цели Мадлен.

Ее взгляд скользнул по толпе в поисках Биллингсгейта.

Он стоял, прижавшись к миниатюрной брюнетке, слишком энергично обмахивающейся веером. Румянец на ее щеках свидетельствовал о том, что она вне себя от гнева. Или от чрезмерного количества выпитого шампанского. Нет, она определенно злилась. Ее движения были слишком скованными, а краска не спустилась с лица на грудь. Каждый раз, когда женщина пыталась отстраниться, Биллингсгейт упрямо наступал. Мадлен не сомневалась, что жестокость доставляет этому мужчине ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Ну что ж, пора поставить тебя на колени, — прошептала Мадлен.

Гейбриел стоял на почтительном расстоянии от нее, несмотря на то что она сама попросила его об этом, молодой человек то и дело скрежетал зубами от досады. Мадлен отошла назад, и ее плечо коснулось его плеча.

— Все, что нам нужно, это получить доступ к его финансовым документам. Не позволяй ему увести себя.

Наверное, им с Гейбриелом стоило исчезнуть отсюда. Они могли бы… Однако прежде чем эта мысль полностью сформировалась в сознании Мадлен, она прогнала ее прочь. Ей необходимо загнать преступника в ловушку.

И закончить аукцион.

Мадлен нахмурилась. Слишком давно она о нем не вспоминала.

Гейбриел тронул ее за руку.

— Мадлен, мне необходимо твое согласие. Я не хочу подвергать тебя дополнительному риску.

Мадлен удивленно заморгала, с трудом вспомнив, о чем он ее просил.

— Конечно. Я останусь в пределах видимости.

— Мадлен! Хантфорд! — К ним подошел Дэнбери. — Я уж начал бояться, что вы предпочли другое мероприятие.

Гейбриел опустил руку, и Мадлен улыбнулась Дэнбери.

— Как такое возможно, если вы выбрали это?

Дэнбери поднес руку девушки к губам.

— И действительно, как? — Взяв Мадлен под руку, он обратился к Гейбриелу: — Рад, наверное, что скоро все закончится? Еще день — и ее девственность станет заботой другого человека.

Лицо Гейбриела осталось бесстрастным.

— Вполне.

— Я украду ее ненадолго, если, конечно, мисс Вальдан не возражает?

— Конечно. — Привычка в очередной раз спасла Мадлен, прежде чем она успела оскорбить обоих отказом.

— Так вы уже выбрали какую-нибудь красавицу? — игриво спросила Мадлен у Дэнбери.

— Если только вы одобрите.

Мадлен улыбнулась, хотя ощущала, как взгляд Гейбриела прожигает ее насквозь.

— Вы не можете меня купить на таком мероприятии, как это.

— У меня сложилось впечатление, что даже вы имеете свою цену.

— И все же существуют ограничения.

Дэнбери рассмеялся.

— Что ж, я подожду, чтобы доказать свою правоту. А еще я выиграю вас, чтобы уберечь своих друзей от сердечной боли.

Мадлен захлопала ресницами и увлекла Дэнбери поближе к Биллингсгейту.

— Мне нравится ваше благородство. К слову о разбитых сердцах, вы не видели эту ужасную постановку «Отелло», что идет в этом сезоне?

— К несчастью, я смог посмотреть ее позавчера.

— Прошу вас, скажите, что вы присутствовали на спектакле две недели назад, когда Дездемона споткнулась и упала со сцены вниз головой.

— Нет, мне не повезло. — Дэнбери тихо засмеялся, а потом повернулся к Биллингсгейту: — А вы ведь там были, верно? Я всегда считал вас человеком искусства.

Биллингсгейт разжал объятия, и томящаяся в них брюнетка сразу же смешалась с толпой.

— Верно считаете. Только в ту ночь я был у себя в клубе.

Мадлен знала, что должна была лишь получить доступ к его документам, но соблазн обнаружить прорехи в его алиби оказался слишком велик.

— Правда? А мне показалось, что я видела ваш экипаж рядом с театром. Нет, это точно были вы. Я узнала герб.

— У меня нет экипажа с гербом. С того самого дня, как умер мой отец.

Дьявол! Мадлен внимательно посмотрела на Биллингсгейта. Зачем лгать о том, что так легко проверить? И почему в комнате убитого кучера оказался рисунок герба?