Белый только дернул плечом и повалился на бок. Глаза его закрывались. Желтые кости отполированно блестели.

Некоторое время Карага молчал и только прикладывался к бутылке, а потом сказал:

– Белый. Не юродствуй. Подключай аварийку. Я обещаю, что ты сегодня умрешь, но мне нужно, чтобы ты умер не сейчас. Ты очень нужен, понимаешь? Подгоняй резервы. Это важно. Долг зовет, помнишь? Нас всех зовет долг… давай, друг.

Такси тактично молчало.

– Я недавно работал на крушении, – начал Карага, – и лежал там под завалами смелый паренек, который докторше позволил ползать по своим раздробленным костям. Знаешь зачем? Затем, чтобы она могла добраться до какого-то умирающего типа. Понимаешь? Этот тип ему не брат, не друг, просто незнакомый мужик, но он умирал, очень быстро умирал, и потому парень собрался с силами и смог. А ты сможешь, Белый? Он, человек, смог. А ты – сможешь?

Некоторое время Белый хрипло дышал, ничего не отвечая, а потом Карага увидел, как зашевелились края его ран, как принялись с молниеносной быстротой перекидываться туда-сюда алые нити, словно невидимый паук взялся за плетение крепкой плотной паутины.

– А д-души у тебя все-таки нет… – прохрипел Белый, выпрямляясь.

– У меня совесть есть, – сказал Карага. – Оклемался? Часа четыре протянешь?

– Если выпить…

– На, пей.

Сквозь дыру в щеке Белого можно было увидеть его горло, и коньяк выплескивался у него изо рта, заливая грязную, окровавленную куртку.

– Хор-рошо там, Крэйт, – пробормотал он, облизываясь кончиком искусанного языка. – Хорошо там, будто по-настоящему спишь. Я вот ни о чем не жалел, но так иногда хотелось подремать. Чтобы расслабиться и приснилось чего. Мне перед реконструкцией снился сон: что стою я один на краю пропасти, а внизу женщина плачет. Жалобно так плачет. И чего, дура, ревела? Не пойму. А ты мне вот разъясни.

Сон, подумал Карага. Так иногда тянет прилечь по привычке, но меха не спят, а зарядные устройства не чувствуют вкуса, запаха и не различают цветов. Они говорят, что это не все, и вместе с красками, ароматами и вкусами уходит еще какое-то чувство, позволяющее ощущать себя живыми, но не находят этому ни названия, ни объяснения.

Меха и зарядные устройства. Получая – отдавай. Только людям все достается на халяву.

У подножия Спирали было темно и тихо. Весь свет, что излучала колоссальная конструкция, сейчас сосредоточился на небольшом участке черноты, и снизу казалось, будто разверзлись небеса и вот-вот по сияющей лиловой дороге спустится на грешную землю архангел с пылающим мечом.

Караге это не понравилось. Он рассчитывал застать Спираль в другом режиме: когда она темнела вся, а излучение низким куполом опускалось на первое кольцо.

Впрочем, было еще время, и все могло измениться.

Такси оставило Карагу и Белого возле широкой лестницы, ведущей к входу в кольцо. За спинами их темнел парк, впереди возвышались стены, сложенные из белых округлых зерен. На многих из них оставлены были имена и даты, чьи-то любовные признания и просьбы о встрече.

Никого рядом не было. Карага скрепя сердце обратился внутрь себя и подключил аварийный режим, чтобы просканировать само кольцо и территории вокруг него. Появилось несколько сигналов, но разрозненных и неподвижных, скорее всего, обозначающих спящих под развалинами бездомных.

Все это выглядело настораживающе. Карага был уверен, что капитан заранее притащит сюда своих людей и расставит их по периметру, замаскировав под кусты, деревья и прочий мусор. Ничего этого не было. Не было никакой цепи, стягивающейся вокруг меха.

Отчего? Может, ребята попросту опаздывают или капитан решил не вступать в сделку вовсе?

Не обнаружив ничего серьезного, Карага отключил аварийную батарею и потащил Белого наверх. Тот все-таки нуждался в поддержке, несмотря на то, что умудрился залатать половину повреждений и был раскален так, что воздух вокруг него нагревался.

Карага прихватил с собой остатки коньяка и радовался, что его печень – сложная система фильтров, а не обычный беззащитный кусок, потому что коньяком из старых такси можно было травить крыс.

Фильтры защищали его от отравления, но не препятствовали легкому опьянению, которое вскоре должно было пройти.

Опьянение это делало Карагу собранным и уверенным, а Белому очень кстати развязало язык.

Внутри кольца проживало гулкое, глубокое эхо. Шаги обоих отдавались с невероятной отчетливостью. Белый выбрал место и привалился к стене, вытянув ноги.

– Время еще есть? – деловито спросил он.

– Да, – ответил Карага. – Рассказывай.

Ему все еще не верилось. Наверняка Белый сейчас все объяснит: может, «Шершни» добрались до фабрики, и Эвил организовал побег Кали, а саму фабрику разрушил. Может, фабрику необходимо было разрушить, и Кали просто забыла предупредить, но вскоре появится в новом месте и все разъяснит…

– Я думаю, Инженер собирает своих людей, и ее не было в списках, – сказал Белый.

– Каких еще людей? Кто собирает?