Пришлось ликвидировать эту преграду, обставив все так, что подозрение пало на Генкину любовницу. То же не было случайностью, боже мой! То был расчет, да еще какой! Он за месяц узнал график работы Моховой. Исподволь готовил Ирку к тому, чтобы напроситься в гости к друзьям. В гостях все проделал без особых проблем, дав облизать малышу сдобренную ядом пустышку. Все прошло, как и было задумано.

На очереди был Генка, потом Наталья.

Тут нужно было действовать осторожно. Предельно осторожно, чтобы не вызвать подозрений у Натальи. И тогда он заронил ей в душу идею, что ее сына отправила на тот свет Генкина любовница. Что сделала это специально и что теперь подбирается и к ней, к Наталье, чтобы завладеть всем, включая мужа и жилплощадь.

Наталья осатанела просто. Идею мести вынашивала долго и постепенно – не без его помощи, конечно, – пришла-таки к мысли убить Генку так же, как его любовница убила их сына.

Начала приставать к нему с просьбой достать яд. Она, глупая, даже не подозревала, когда умоляла его на коленях сделать это, что саму идею отравить собственного мужа, пускай и бывшего, закинул ей в голову тоже он. Заронил, закрепил и заставил присвоить.

Так и умерла с мыслью, что только она одна виновата в смерти Генки. Умирать, правда, не хотела. Пыталась даже сопротивляться, хотя и записку писала под его диктовку. Хихикала, считая это шуткой, но писала. И Моховой звонила по его наводке. Все же это было частью его плана.

Умерла благополучно, он только-только хотел было отряхнуть руки с облегчением, что все, мол, дело сделано, как посыпались сюрпризы.

У его тихони Ирки появился любовник! И кто бы вы думали?! Тот самый малый, которого он должен был убрать по заказу его же отца.

Вернувшись из командировки в неурочное время, обнаружил ее отсутствие. Утром долго сидел в машине и наблюдал за подъездом. Высмотрел. Как его тихоня жена выходит из дома напротив. Навел справки. Получалось, что ни к кому, кроме Александра, его жена пойти не могла. Не тот контингент был. Не подходил ни по возрасту, ни по статусу, ни по семейному положению. Подходил только он!

И что же получалось?!

Он этого мудака пощадил, отправив вместо него в мир иной папашу-заказчика, сочтя, что так бесхлопотнее будет, а тот в благодарность пригрел его жену. Так получается?..

Ревновал ли он свою жену? Нет! Три сотни тысяч раз нет! Он не мог ревновать никого, потому что никого не любил. Но вместе с тем он не мог допустить, чтобы Ирка с кем-то начала встречаться. Она не должна была начинать никаких отношений, распыляться, потому что по истечении небольшого отрезка времени должна была так же, как и ее друзья, умереть!

И тогда бы он уже продал обе квартиры и отбыл бы за границу наконец. Пора!!!

То, что половина квартиры их друзей принадлежала по праву Моховой – Генка, идиот, когда-то успел подписать, – его вовсе не смущало. Мохова сядет в тюрьму, он позаботился об уликах, целый мешок собрал, отправляя на тот свет Степашку и Наташку.

Мохова сядет в тюрьму, Ирка помрет благополучно, а он все продаст и отбудет. Пока разберутся, что половина квартиры ему не принадлежит как Иркиному наследнику. Пока все сопоставят, он будет уже далеко.

Тут – бац, новый сюрприз!

Мохову отпускают из тюрьмы. Ирка тоже вернулась. Последнему он очень обрадовался. Как же он ее сможет отравить, если она будет от него далеко? Но вот что касается Моховой, совсем другое дело.

Стас занервничал. Ох, как он занервничал! Нужно было на ходу менять планы, перестраиваться, а он этого не любил.

Но тут Светочка, хвала всем чертям на свете, разжигающим огонь, позвонила Ирке и позвала ее в гости. Дураком надо было быть, чтобы не обыграть ситуацию под себя! Он прямо в прихожей напоил Ирку отравленным кофе. Напоил, строго рассчитав дозировку. Она должна была успеть вернуться домой, не сдохнув по дороге.

Все произошло именно так, как он и рассчитал на ходу.

Ирка пробыла в гостях какое-то время. Вернулась своим ходом и тут уже – возле порога – начала отключаться. И даже теряя сознание, она, сама того не подозревая, снова сыграла ему на руку, назвав виновницей своего состояния Мохову.

Он уложил ее в кровать, прикрыл пледом, оставил умирать благополучно, а сам поехал к Моховой. Там очень сноровисто выпачкал ядом тот бокал, из которого Ирка пила вино. Других там на полке просто не было. Стояли позади какие-то, но какая хозяйка станет лезть в задний ряд за бокалами, она, конечно же, возьмет те, что под рукой. Так он расценил…

Хотел было даже к ней в кровать залезть, но баба что-то заартачилась.

Вернулся домой в надежде, что обнаружит там бездыханное тело своей жены, но та была жива. Не умерла и наутро, черт побери! И еще несколько дней упорно цеплялась за жизнь на больничной койке. Он тихонько добавлял ей в сок миллиграммы своего снадобья, пытаясь нейтрализовать действия лекарственных препаратов, а Ирка все равно жила! И кажется…

Кажется, она начала о чем-то догадываться. Последние два дня упорно не хотела принимать из его рук ничего: ни еды, ни питья. Смотрела на него как-то странно и ничего не принимала, даже отпихивала.