– Кто был инициатором разрыва?

Он строчил в блокноте, еле успевая.

– Я, – признался Лозовский после неожиданной заминки. То все говорил, говорил как по написанному, а то вдруг пауза. – Я объявил Марианне о том, что ухожу.

– А она что? Ударила вас? Закатила истерику?

– Нет. – По лицу Лозовского пробежала тень. – Она удрала! Она не дала мне возможности расставить все точки над «i» и удрала.

– Как это?

– Понимаете, я даже не успел ей всего сказать!

– Так, я совсем запутался, – приостановил его речь Дмитриев, подняв ладонь кверху. – То вы говорите, что вчера порвали с ней, то утверждаете, что не успели ей всего сказать. А что успели?

– Да ничего не успел сказать, если честно! – в сердцах воскликнул Лозовский, забылся и снова выставил на обозрение пораненную руку. – То есть она догадалась, конечно, что я собираюсь с ней порвать. Начала эти свои вечные штучки… Я начал орать, а она взяла и удрала. Я к ней спиной стоял, слышу стук двери, поворачиваюсь, а ее уже нет. Она не дала мне возможности сделать это, понимаете! Вчера не дала возможности сказать ей все, хотя я и пытался, а сегодня не дала возможности договорить все до конца!

– Почему, как вы думаете?

– Решила, что я передумаю, почему же еще! – с неприязнью фыркнул Лозовский. – Это в ее духе!

– И вы вопреки мнению Чалых Тамары Федоровны считаете, что с Марианной Степановной все в порядке?

– Да, я так считаю. А что с ней может случиться?! Она же… Она же непотопляема. – Он глянул на Дмитриева с неприятным превосходством. – Вам наверняка никогда не попадались такие женщины, а то бы вы разделили со мной мою точку зрения.

– Итак, подведем итоги.

Андрей закрыл блокнотик, успев трижды подчеркнуть последнее предложение в столбце с названием «Лозовский».

– Вы уверены, что с Волиной все в порядке и оснований для беспокойства нет?

– Абсолютно уверен. Марианна очень сильная женщина. Во всем и всегда сильная! Она могла уехать куда-нибудь, никому не сказав. Может просто сидеть дома, напиваться и не открывать никому.

– И не отвечать на телефон… – эхом добавил Дмитриев.

– Именно. – Лозовский поднял кверху указательный палец. – И связано это стопроцентно со мной. Пусть мальчишка побесится, решила наверняка она. Пускай перегорит. Но останется моим.

– А вы не хотите оставаться ее? Почему? Разлюбили? Или не любили никогда?

– Не хочу. На остальные вопросы предпочел бы ответить ей лично. – Лозовский, безошибочно угадав, что разговор окончен, поднялся с места. – Как только она вернется, так и скажу.

– А если она никогда уже не вернется? – настиг его вопросом Дмитриев. – Что тогда?

И Лозовский ответил именно так, как и должен был ответить:

– Этого просто не может быть! С кем угодно, но только не с Волиной Марианной!..

… – Представляешь, Светка, я иду домой! – позвонил он после работы на свой же мобильный, который снова нечаянно схватила утром его жена. – Купил бутылочку неплохого вина, мармелад твой любимый, фруктов и иду домой! Посидим сегодня вечерком? Чего молчишь-то? Не слышишь, что ли?

– Да слышу, милый, слышу. – Светлана вздохнула. – Только посидеть нам с тобой сегодня не придется.

– С чего это? – Он так замотался, что не сразу понял.

– Тут звонили и на домашний, и на мобильный твой. Он ведь у меня, знаешь?

– Конечно, на него же звоню, – сразу сник Дмитриев, поняв, что вечер пятницы у них с женой снова украден каким-то выродком. – Кто звонил-то?

– Мексиканец этот твой, как его?..

– Санчес?

– Ага. Сказал, что кого-то нашли.

– А кого? Фамилию не сказал?

Тут же вспомнил он о Волиной и повеселел на мгновение. Потом опомнился: с чего тогда его вызывать, если она нашлась живой и невредимой? Что-то тут другое.

– Милый, ну ты чего?! – захныкала Светлана. – Мне до фамилий этих, да? Сказал, что труп чьей-то дочери найден, велел тебе снова в отделение возвращаться, если ты позвонишь. Домой не успеваешь?

Андрей как раз стоял на ступеньках магазина, из которого только что вышел. А напротив, через дорогу, высилось родное отделение милиции, которое он всего лишь минут двадцать как покинул.

И куда ему, спрашивается, ближе? Придется на работу идти, отложив на время возвращение домой. Вот тебе и пятница. Вот тебе и конец рабочей недели. Может, пятница и является днем шофера, тут же загрустил Дмитриев, но что не днем милиционера, это точно.

Так хотелось со Светкой посидеть вечерком за бокалом хорошего вина. Поболтать о чем-нибудь. Помечтать о несбыточном. О путешествии каком-нибудь, к примеру.