Он над ней издевался. Понимал, что ей больно, и нарочно бил по этому самому больному месту. Наказывал за прошлые грехи или делал это из каких-то еще соображений? Понять его сейчас было трудно. Лишь на короткий срок вырвалось из него его прежнее, не забытое ею. Но тут же исчезло, уступив место приобретенному цинизму.

Люба повернулась на пятках и ушла из кухни, не забыв поставить чашку, из которой она пила чай, на полку над столом. Закрылась в спальне и какое-то время сидела на кровати, покачиваясь. Пробовала успокоиться, пытаясь повторить ночную перекличку двузначных чисел, не помогло. На душе было погано.

Нужно собираться и уходить. Сначала заглянуть к Савельевым и забрать пакет, что остался в наследство после Тимоши. Потом топать на вокзал, покупать билет на пригородный автобус и катить до второй остановки в сторону деревни Верхние Озера. Озеро было одно и расположено оно было километров за тридцать от этой самой деревни. Но какому-то умнику пришла в голову назвать этот населенный пункт так.

Люба тяжело вздохнула и поморщилась, вспомнив про Хелина. Вот кого ей сейчас меньше всего хотелось видеть, так это его. Еще вчера свидание с ним она считала избавлением, а сегодня… После того, как ее обнимал и гладил по голове Ким, ей никуда уже и ни с кем не хотелось.

Она сползла с кровати и, встав на коленки перед чемоданом, снова принялась ворошить одежду. Брюки переодевать не станет. Невзирая на дождь, на улице было тепло. А вот футболку нужно бы переодеть. Не гулять же по городу с голым пупком. Она выбрала черную кофту с высоким горлом без рукавов. Натянула и встала перед зеркалом, открыв шкаф. В сочетании с полосатыми брючками получилось симпатично. Кофта сильно обтягивала, выгодно подчеркивая тонкую талию. Танька Савельева всегда ее талии завидовала. И с удовольствием предрекала раннюю полноту после родов.

– Такие, как ты, – уточнения – какие именно – обычно не было, – очень быстро обзаводятся животами и лишаются талии. Вот погоди, родишь…

Родить Любе так и не пришлось в замужестве. Сначала не хотел Серега. Капризничал и все уговаривал пожить для себя. Она тогда не понимала, что ее он в виду совсем не имел, а намекал все больше на себя. Потом не хотела уже Люба. Ну, а уж когда Серега сел в тюрьму, то какие тут дети.

Она захлопнула фанерную крышку чемодана, обитую коричневым кожзамом. Взяла свою сумку, где у нее были деньги, паспорт и в тугом свертке на самом дне купальник. И открыла дверь из спальни.

Ей снова пришлось идти мимо Кима. Он смотрел по телевизору «Симпсонов», полулежа на диване.

– Собралась, киска моя? – он насмешливо оглядел ее с головы до ног. – Что-то ты как-то уж совсем по-простому. Одеть, что ли, нечего?

Люба вспыхнула.

– Я для него в любых нарядах хороша, – пропела она ехидно в ответ и, не останавливаясь, прошла в прихожую.

Натянула на ноги кроссовки и села на корточки, чтобы завязать шнурки. Ким с чего-то вдруг вышел за ней следом и, привалившись плечом к косяку, поинтересовался:

– Куда едем?

– Тебе-то что? – возмутилась Люба. – Я у тебя, Ким, всего лишь снимаю угол. О цене, как было заявлено ранее, договоримся.

– Платить чем станешь? – вкрадчиво поинтересовался он, сощурившись. – Долларами, которыми у тебя полна сумка? Откуда они у тебя, Любовь?

– Ты лазил по моим вещам?! Обыскивал?! Фу, гадость какая! – Люба скривилась брезгливо, вставая и поправляя волосы, забившиеся под высокий воротник кофты. – Тебе должно быть стыдно!

– Мне стыдно, поверь. – его правая рука покаянно легла на грудь. – Так откуда доллары, киска моя? Он что, тебе платит, как проститутке?! Слышал, у него в гостях половина местных шлюх перебывала. Ты следующая или одна из них?

Кто бы выдержал подобное! Она тоже не железная. В два прыжка преодолев расстояние, их разделяющее, Люба размахнулась и непременно отвесила бы ему пощечину, если бы Ким не перехватил ее руку. Перехватил и больно сжал ее ладонь в своем кулаке.

– Не смей этого делать никогда, Любовь, – сказал он лишенным чувств голосом, но как-то так, что у нее по коже запрыгали мурашки величиной с грецкий орех. – Никогда не смей поднимать на меня руку. А то…

– А то что? – все еще пыталась она быть смелой и вызывающей. – Убьешь меня?

– Может, и убью. – снова серьезно и без эмоций пообещал Ким, будто речь шла о походе в соседний магазин. – Только попробуй.

Люба выдернула руку и вышла из его квартиры, шарахнув напоследок железной дверью так, что, казалось, загудел весь дом. И только захлопнула дверь, как вспомнила, что забыла зонтик. Какой выход из дома в дождь без зонта? Пришлось разворачиваться и звонить в дверь.

– Чего еще? – он открыл сразу, будто стоял все это время за дверью и ждал, что она вернется.