— Не бойтесь, — усмехнулся Внуковский. — Не уйдет. Одна из семи пуль, — он подмигнул офицерам, — достанет…

Бакрадзе продолжал пощипывать ус, раздумывая.

— А что, господа? — крикнул Сокол. — Это действительно обещает быть интересным. Капитан — настоящий мастер развязывать языки этим дикарям.

— Может, все-таки в другой раз, господа? — сказал Бакрадзе. — Тем более с нами дама…

Но Мэри вдруг удивила мужа:

— Ростом, милый! Я тоже хочу взглянуть на этого абрека… О нем столько всяких легенд! Княгиня Цагарели мне говорила, что он недурен собой, этот разбойник.

— Есть случай проверить вкус княгини, — не очень умно, но кстати пошутил подпоручик.

Офицеры дружно рассмеялись.

— Я думаю, не стоит все-таки портить ужин, капитан, — нахмурился было Бакрадзе.

— Выходит, дорогой Ростом, — перешел границы обычной субординации Внуковский, — ты прощаешь этому дикарю то, что он поднял на тебя руку?

— Как? — ахнули офицеры.

— Не может быть! — воскликнул и Иван Сокол, хотя прекрасно знал, что во время одного из допросов узник, до того как ему вывернули руки жандармы, успел отреагировать на удар Бакрадзе — и уездный с неделю носил на голове повязку.

Горечь неутоленной обиды, о которой Бакрадзе напомнили принародно, пересилила. Он подошел к телефону:

— Барышня! Это Бакрадзе. Вызовите мне тюрьму. — Левый ус уездного нервно подергивался. Короткая шея побагровела от съеденного и выпитого. — Поручик Кипиани, немедленно доставьте ко мне Хубаева. Что? Мало двух конвоиров — пошлите трех. Исполняйте!

— Ура! Ура нашему хозяину! — сделал вид, что хмель изрядно ударил ему в голову, капитан Сокол.

— Ура-а-а! — подхватили гости, вновь устраиваясь за столом.

Духанщик с готовностью и проворством наполнил бокалы.

— Пожалуй, я приглашу тебя, Гигла, к себе на службу, — оценил расторопность духанщика уездный начальник.

— Премного благодарен, ваше превосходительство. Почту за честь всегда служить вам.

Ростом Бакрадзе, несколько успокоившись и желая остановить поток жарких слов, обрушенных капитаном Внуковским на голову супруги, встал с рюмкой в руке:

— Господа офицеры! Предлагаю выпить за то, чтобы уже в этом году мы очистили вверенные нашим неусыпным заботам Горийский и Душетский уезды от разбойничьих банд! Выражаю твердую уверенность, что все вы, как наш бесстрашный капитан Внуковский, герой сегодняшнего торжества, переловите главарей этих банд и сами банды развеете, как пыль по ветру!

— Ура-а-а! Многая лета нашему уездному начальнику!

— Я хоть сейчас готов выступить в горы, — бил себя в грудь подпоручик. — Ты веришь мне, Иван?

— Верю. Отчего же не верить? Пей лучше да закусывай! — смеялся Сокол, косясь на дверь в гостиную. В любую минуту могли появиться конвоиры с Васо, и с этой минуты ему нужно было держать в поле зрения всех — и друзей, и врагов.

В прихожей застучали сапогами солдаты.

— Погодите тут, — остановил их в дверях Гигла. — Грязи понатащите. Этот, что ли, абрек Хубаев?

— Он самый, — кивнул один из конвоиров, глядя на стол, на котором горой лежали окорока, сыры, куски ветчины, жареные куры, стояли бутылки с вином, на полу горбились корзины фруктов.

— Поешьте пока, — милостиво разрешил Гигла, и конвоиры с готовностью поставили в угол винтовки. — Можете выпить… А ты, — скомандовал он арестанту, — проходи вперед, да не греми кандалами — там дама, еще испугаешь…

Васо медленно, хмуро взглядывая на толстого, краснолицего хозяйского слугу — за кого еще он мог принять Гиглу? — двинулся по коридору.

— Сюда, налево, — подсказывал тот, поддерживая арестанта за локоть.

Щурясь от непривычно яркого света, Васо сделал несколько шагов. В длинном пустом коридоре хозяйский слуга вдруг придвинулся к арестанту вплотную:

— Васо, слушай внимательно. Мы постараемся сегодня, сейчас, освободить тебя. Вот тебе пистолет. — Браунинг мягко скользнул в карман штанов. — В магазине семь пуль. Но стрелять лишь в крайнем случае. Среди офицеров есть свой. Остальное по обстановке. Ничем не выдай себя… — Распахнув двери гостиной, Гигла подтолкнул арестанта: — Шагай, вор, вон к той стене, где нет ковра.

Васо, глядя исподлобья на офицеров, прошел к стене и повернулся лицом к столу. «Все ясно, — подумал он. — Уездный решил показать меня каким-то своим гостям».

«Ага, старый знакомый! — узнал он Внуковского. — Новый мундир напялил, Георгиевский крест нацепил. Неужели за меня ему этот крест дали? Быстро».

Внуковский между тем встал из-за стола и с рюмкой в руке подошел.

— Говорят, Васо, ты на допросах у господина Бакрадзе не сказал ни одного слова?