Я послал два, несомненно, безопасных сообщения в метеорологический отдел в Ташкенте, сообщая, что, согласно их запросу, я выяснил — ртуть доступна в Бухаре, и сообщал цены. Они были переданы Петрову, который затем передал их мисс Хьюстон, которая знала, как поступить с ними.

В результате Хайдер привез письма от мисс Хьюстон и других моих друзей из Ташкента. В них сообщались интересные новости. После пяти месяцев пребывания в тюрьме французский офицер Капдевиль был освобожден, но был очень болен. Его освобождения добился персидский консул из Ашхабада, у которого была жена француженка. В Ташкент прибыл китайский консул.

Были освобождены три индийских военнопленных из 28-го Кавалерийского полка. В Ташкент с Баркатуллой приехало еще больше индийских революционеров. Хайдер даже был в кино вместе с этими людьми. Они предложили ему четыре тысячи рублей в месяц, если он согласится работать с ними. Я попросил Хайдера узнать всю возможную информацию об этих людях, включая их уровень образования. Последнее описывалось как «Среднее — неудача» — что в Индии означало, что вы описываете себя, как потерпевшего неудачу при попытке получить степень, следующую за степенью, соответствующей только что пройденному вами курсу!

Несколько дней спустя ко мне прибыл другой посыльный, который мне привез мою более крупную фотокамеру и некоторые семена, собранные мною в горах и во время моего пребывания на пасеке, и во время моей поездки в горы в июле. Всех этих курьеров сначала забирали к Куш Беги, который держал мои вещи у себя в течение нескольких дней прежде, чем позволял их забрать мне.

Спустя три дня после моего прибытия в Бухару я послал собщение в британскую миссию в Мешхеде с предложением остаться в Бухаре в качестве посредника с Ташкентом. Я узнал, что одна копия сообщения была уничтожена посыльным, которого арестовали на железной дороге, но я надеялся, что другая копия дошла до адресата. Однако я не получил никакого ответа на него и поэтому решил, что должен в любом случае сначала попасть в сам Мешхед.

Я предполагал, что наш отряд будет небольшим. Малочисленность позволяла быстро добыть нужное количество воды из глубоких колодцев в пустыне. Он должен был состоять из двух моих индийских солдат, моего слуги, Мандича, его жены и меня самого. Позже четыре русских офицера, услышавших о моих приготовлениях, спросили, нельзя ли им присоединиться ко мне. Я согласился с некоторыми колебаниями. Они были мужчинами, с оружием, что было немаловажно в случае какой-нибудь стычки, хотя, набирая такой большой отряд, я противоречил совету, полученному мною относительно путешествия по пустыне. Один из этих четверых был капитан Искандер [101] — сын Великого князя Николая Константиновича. [102] Другой — мусульманин, русский офицер — Азизов. Он был туркменом из Хивы, награжденный Георгиевским крестом, за храбрость на войне. Он был адъютантом генерала Корнилова, и находился в комнате вместе с генералом, когда того убило снарядом. Он родился и рос в пустыне, также был вооружен, и я надеялся, будет нам полезен.

Позже я услышал, что наряду с другими беженцами он по прибытию в Индию был интернирован в Белгаоне. Позже он уехал в Сибирь, и человек с таким именем стал главарем банды в Монголии, совершавшей набеги в Китай, не знаю, то ли как грабители, мятежники или патриоты, но при этом я не уверен, что это был мой товарищ по путешествию.

Я сказал всем этим людям готовиться к отъезду, сохраняя все в максимальной тайне, и что предупрежу их о времени выступления только за час до начала выхода. Двум индийским сержантам я сказал, чтобы они попросили Куш Беги помочь мне приобрести хороших лошадей и амуницию и еще попросили его дать нам пять винтовок, по одной для каждого из нас, подчеркнув, что покупка их мною будет незаконной. Также мы хотели найти хорошего проводника. Ответ на послание был несколько обескураживающим. Эмир привязался к этим двум солдатам и отказался отпускать их. Он заявил, что индийская армия настолько многочисленная, что эти два человека не будут большой потерей для нее! Небольшая твердость, вкупе с продемонстрированным небольшим гневом преодолели это препятствие.

В конце концов я купил нужных животных. Покупка лошадей в Бухаре, а, по сути, во всей Средней Азии является занимательной церемонией. В специальные дни проводятся конские базары. Потенциальные покупатели проверяют животных под наблюдением многочисленной толпы зрителей. Две заинтересованные стороны затем садятся и, держа руки под длинными рукавами своих халатов, знаками делают и отвергают предложения. Слишком низкое предложение иногда выявляется криком муки продавца. Когда все согласовано, толпа наблюдавших за лицами этих двух актеров приветствует сделку криками и знаками восхищения… лошадь продана!

Учитывая обстоятельства, при которых эти два индийских сержанта прибыли в Бухару, я не думаю, что правительство Бухары действовало очень великодушно как в вопросе получения винтовок, так и относительно приобретения лошадей. Реальная цена покупки лошади не являлась проблемой, но сама по себе новость об этой покупке становилась известной всем. Вполне вероятно, что в Бухаре было множество людей, готовых за совсем небольшие деньги собирать такого рода информацию для передачи ее большевикам в Кагане, которые таким образом узнают, что я купил лошадей, а значит, собрался уезжать, и большевики будут (и на самом деле сделали это) подстерегать меня по дороге. Поскольку это было так, и я ничего здесь изменить не мог, то единственная вещь, которую я мог сделать — это держать в тайне свой маршрут и точную дату, и время своего отъезда. Наконец, после того, как бухарское правительство любезно дало мне необходимое разрешение, я купил необходимых животных по средней стоимости четыре тысячи рублей.

Также Куш Беги прислал три винтовки, не пять, как я просил.

Мы теперь должны были сделать и другого рода приготовления для долгого путешествия по пустыне. Были куплены седла, подпруга, ремни и прочая амуниция, и все тщательно проверено и подогнано. Бухарцы и русские прекрасно понимают, что требуется для поездки в пустыне, и моим большим плюсом было то, что я мог воспользоваться советом и опытом четырех российских офицеров, которые должны были ехать с нами. Мы подготовили большое количество сухарей. Это были очень жесткие сухари. Все, что могло разрушиться, во время долгого путешествия могло превратиться в порошок. Хлеб запекался особым образом. Он нарезался на кубики размером приблизительно два или три дюйма и снова запекался. В результате получался очень твердый сухарь, почти не крошащийся при долгой перевозке на лошади, но также и довольно несъедобный, пока он не размачивался в воде или чае. Мы также взяли чай, сахар и соль, но ничего больше, за исключением взятой мной тяжелой корзины замечательного изюма, купленного мною в Самарканде. Кроме того, у каждого из нас на седле был закреплен кожаный мешок с водой. В качестве постельных принадлежностей я купил два больших отрезка войлока. Один мы клали на землю, а другой использовали как накидку, под которой спали мы вшестером — господин и госпожа Мандич, два индийских сержанта, мой слуга Хайдер и я сам.