Приглядевшись, Сильвер понял, что Крошка без труда въедет на широкую палубу посудины — низкие борта покачивались на одном уровне с поверхностью пристани, сложенной из толстых бетонных плит.

К тому времени как владелец «Корсара» вышел из дома, темный эльф разъяснил Мориарти ситуацию и, стоя на палубе, жестами руководил продвижением Крошки по узкой пристани. Один неосторожный поворот колеса грозил катастрофическими последствиями, что прекрасно сознавали все присутствующие. Но если бы Сильвер отделался лишь чудовищным стрессом, для темного духа все было бы кончено. Возможно, именно поэтому Профессор справился с управлением гораздо лучше, чем это удалось бы темному эльфу.

О том, чтобы оставить машину на берегу, не могло идти и речи. Здесь не работали даже мобильники — покрытие вновь осталось позади, как и главная трасса.

Подоспевший «мореход» ловко спрыгнул на палубу и, щелкнув какими-то запорами, опустил секцию правого борта. Крошка неуклюже перевалилась на палубу передними колесами. Швартовочные тросы натянулись, а ватерлиния заметно приблизилась к уровню моря. Сильвер испустил вздох облегчения, когда Мориарти выключил мотор, и черный монстр притих на палубе.

Компаньоны попрыгали следом. Каждый считал своим долгом нацепить на физиономию выражение упрямого недовольства. Куксился даже обычно невозмутимый Карнаж, Хугин же круглые сутки выглядел мрачно-сосредоточенным, будто бы прислушивался к какому-то правдивому, но крайне пессимистичному монологу.

Старичок прошел в рубку, отвязывая на ходу канаты; вскоре на корме глухо застучал древний мотор, и «Корсар» оторвался от пристани. Единственная в своем роде посудина медленно поползла в сторону острова, маячившего на горизонте.

Темный эльф прошел на нос. Палуба под ногами мерно покачивалась, крайне озадачивая тем самым вестибулярный аппарат. Холодный ветер, наполненный солью и влагой, хлестал по лицу, теребил волосы. В другое время это показалось бы киллеру приятным, он всегда хотел выйти в море. Однако в голову вновь полезли невеселые мысли.

С огром все оказалось довольно просто. Гораздо проще, чем с Мориарти и Робинсом — им даже не потребовалось кого-то убивать. Монахи не подозревали о взрывоопасном прошлом великана-людоеда, тот же всегда знал о том, что его не оставят в покое. Подсознательно Хугин ждал день за днем, что однажды в его келью войдет некто, чтобы увести его с собой.

Это оказалось легко.

Огр не задавал вопросов: инцидент с настоятелем, да и сам поединок расставил все возможные точки над «i». Легендарный террорист сгоряча заключил соглашение, о характере которого имел крайне смутное представление. Возможно, кое-что успели рассказать компаньоны (которые и сами не знали всего), кое-что огр домыслил сам.

Как бы там ни было, Сильвер шкурой чувствовал, что на острове все сложится отнюдь не так просто. Варлоки знают, чего они стоят. Знают, что им нечего делить, за исключением острова. Когда-то колдуны правили целой Империей, стоя у подножия трона самого Повелителя. В награду же им достались голые камни, со всех сторон окруженные солеными водами.

Размышляя об этом, темный эльф решил, что, как и прежде, сумеет отыскать лазейку. Иначе его не называли бы живой легендой.

В какой-то мере Черный Университет был похож на Сумеречный Монастырь. Как и монахам, колдунам некуда было бежать (сперва Сильвер решил, что и почитателям Сумерек нечего делить, кроме своих пещер). Мироздание отвергло их, поэтому маги его ненавидели. Однако на острове, как и в Каменных Клыках, обитали все те же живые существа, чьи тела состояли из костей и плоти. А темные эльфы из века в век слыли изворотливыми, коварными бестиями, не гнушающимися любого Зла, чтобы достичь желаемого. Сильвер не являлся исключением.

Черная точка не росла, в то время как горизонт неуловимо удалялся. Сильвер чувствовал возбуждение и целую гамму предчувствий, из которой непросто было выделить нечто конкретное. Поэтому киллер даже не пытался.

Мотор на корме натужно ревел; Крошка смотрелась на грязной палубе как нечто неуместное. Компаньоны обменивались короткими фразами и, по-видимому, не испытывали ничего, кроме унылого пессимизма.

Вскоре эльф смог рассмотреть запретный остров более пристально. Основную площадь выступающей из моря суши, как говорилось в атласе, действительно занимали голые скалы. Несколько десятков квадратных километров, на которых не нашлось места полям либо садам. Главенствующая высота находилась точно по центру; каменные сооружения, находившиеся на вершине горы, логически завершали унылую картину.

У Сильвера создалось впечатление, будто бы он направляется прямиком в пасть голого, окаменевшего черепа какого-то исполина. То, что давным-давно простилось с жизнью, продолжало вести противоестественное существование.

К тому времени, когда старик сбавил скорость, а громада острова нависла над скорлупкой «Корсара», заходящее солнце уже вовсю изливало на море горящее масло.

Посудина преодолела последние метры и привычно ткнулась носом в бетонную пристань — копию той, что осталась по другую сторону пролива. Мориарти завел мотор, человек расторопно опустил борта, и процедура повторилась в обратном порядке. Когда все до единого колеса Крошки оказались на пристани, Сильвер выдал старику причитавшиеся деньги.