Различия между советскими и немецкими истребителями в пилотажных качествах начали сглаживаться в 1942 г., когда из самолетного парка ВВС Красной Армии стали исчезать И-16 и МиГ-3 и возросла доля машин ОКБ А.С. Яковлева. Як-1 с самого начала выделялся среди советских «ястребков» простотой пилотирования и хорошей управляемостью – явно не уступая здесь Bf109Е и F. А пилотажные качества «Яковлевых-7» были еще лучше (собственно, ради их улучшения и создавали Як-7, переделывая в боевой истребитель учебно-тренировочный Як-7УТИ). В то же время пилотажные качества «мессершмиттов» к концу 1942-го ухудшились. Пришедшие на смену «эмилям» и «фридрихам» Bf109G из-за увеличившейся нагрузки на крыло были заметно тяжелее в управлении, чем их предшественники, а трехпушечные Bf109G-2/R6 – откровенно тяжелы.

Однако утверждать, что с конца 1942 г. управлять советским истребителем стало проще, чем немецким, было бы неверно. Во-первых, с того же конца 1942-го – начала 1943-го «яковлевых» стали теснить самолеты Ла-5 и «аэрокобра». Ла-5, как и их предшественники ЛаГГ-3, отличались тяжелым управлением. На обычных в наступательном воздушном бою скоростях свыше 400 км/ч они вообще управлялись неудовлетворительно, а кроме того, были «очень строги» на взлете и посадке (правда, в воздухе, указывает воевавший в 10-м гвардейском истребительном авиаполку ВВС ВМФ А.И. Рязанов, Ла-5 в пилотировании был «очень прост»468). «Аэрокобры» же легко срывались в штопор: из-за оригинальной компоновки, при которой двигатель размещался в средней части фюзеляжа, за кабиной пилота, они были очень чувствительны к изменению в полете центровки (а она изменялась, например, в результате израсходования боезапаса). К срыву в штопор приводили на «кобрах» и резкие маневры – а вывести эту машину из штопора стоило немалых физических усилий. Для недостаточно хорошо овладевшего «аэрокоброй» летчика она была настолько опасна, что, например, командующий 5-й воздушной армией 2-го Украинского фронта С.К. Горюнов в самые тяжелые дни воздушного сражения в районе Ясс – 30 и 31 мая и 1 июня 1944 г. – вынужден был отказаться от ввода в бой целой дивизии этих самолетов (304-й истребительной), да и потом использовать ее лишь ограниченно…

Во-вторых, у немцев с конца 1942 г. стала быстро увеличиваться доля самолетов FW190 – отличавшихся, как уже отмечалось, очень хорошей управляемостью (особенно на больших скоростях). В отечественной литературе, упорно изображающей «фоккер» гораздо менее эффективным истребителем, чем «мессер» и советские «ястребки», утверждается, что FW190 и здесь уступал «мессершмитту»469, – однако западные источники говорят об обратном. «Пилотаж был просто удовольствием!» – вспоминал о FW190 уже упоминавшийся ветеран 51-й истребительной эскадры люфтваффе Х. Лянге, который прямо писал, что Bf109 казался ему «более тяжелым» в управлении, чем «фоккер». Что «машина была приятной в управлении», утверждал и воевавший на FW190 во 2-й штурмовой эскадре Ф. Зейффардт, также отмечавший, что пилотировать «фокке-вульф» было легче, чем «мессершмитт». «Пилотам машина нравилась, особенно в части управления, характеристик и вооружения», – подчеркивал и А. Галланд, описывая перевооружение его 26-й истребительной эскадры с Bf109F на FW190А-1 в конце 1941 г. Американцы, испытав летом 1942 г. трофейный FW190А-3, особо выделили в отчете «очень легкое управление»; о «прекрасной управляемости» «фоккеров» писали и летавшие на них в 1942–1943 гг. американский пилот Г. Ландквист и английский Э. Браун470. «Положительно оценил приятность пилотирования машины» и летавший на трофейном FW190A-4 № 2362 советский летчик-испытатель А.Н. Гринчик471. Садиться и взлетать на FW190 с его широко расставленными стойками шасси также было проще, чем на Bf109…

Правда, по оценке советских испытателей, «фоккер» был все-таки «более сложен» в управлении, чем современные ему советские истребители472. Однако вновь приходится напомнить, что облетанные в 1943 г. в НИИ ВВС и ЛИИ НКАП FW190А-4 № 2310 и № 2362 были машинами очень изношенными и от новых (да и от просто не побывавших в капитальном ремонте) экземпляров в воздухе должны были отличаться достаточно сильно. Подтверждением тому является, в частности, то обстоятельство, что, по оценке испытателей ЛИИ, при выводе «фоккера» из пикирования на ручке управления возникают большие нагрузки, а американцы, летавшие на менее изношенном экземпляре FW190А-3, наоборот, подчеркивали, что в этом случае летчику совершенно не требуется уменьшать нагрузки на ручке управления при помощи триммеров, так как управление и без того «очень легкое»473. О том, что советские испытатели оценили FW190, «пожалуй, слишком строго», пишет и Д.Б. Хазанов474.

Кроме того, советские авиаторы почему-то забыли об абсолютном превосходстве FW190 над советскими истребителями в уровне автоматизации управления. А это более чем существенно облегчало управление «фоккером» в бою! Например, на «лавочкиных» для резкого увеличения скорости полета летчику надо было последовательно переместить 6 (!) рычагов – а на FW190 достаточно было передвинуть лишь один (сектор газа): все остальное проделывала автоматика центрального поста управления двигателем… Подобные преимущества, думается, вполне могли компенсировать и обстоятельство, которое действительно усложняло пилотирование «фоккера»: из-за слишком большой нагрузки на крыло и отсутствия предкрылков на очень крутом вираже он слишком быстро терял скорость и сваливался вниз, переходя при этом зачастую в штопор и теряя до 1000 м высоты475.

В-третьих, тяжеловатость в управлении (замедленное реагирование на действия летчика рулями) Bf109G также должна была в немалой степени компенсироваться наличием автоматического управления винтомоторной группой, которое на советских истребителях 1942–1943 гг. отсутствовало. Ознакомившись в конце 1942 г. с особенностями управления трофейных Bf109, советские летчики-фронтовики, даже не опробовав машину в воздухе, заговорили между собой, что «летать на «мессере» так же легко, как и ездить на автомобиле»476…

В 1944–1945 гг. пилотажные качества советских истребителей в целом стали еще лучше. Отличавшиеся, по выражению летчиков, «дубовостью» (посредственной управляемостью) Ла-5 постепенно вытеснялись более легкими в управлении Ла-5ФН и Ла-7; ставшие наиболее распространенными краснозвездными «ястребками», «Яковлевы-9» унаследовали прекрасные пилотажные качества своего общего прототипа Як-7. А Як-3 был просто феноменально легок в управлении! По оценке летавшего на нем в бытность командиром 303-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта Г.Н. Захарова, «легкость, с которой машина реагировала на любое движение ручки управления», была такова, что Як-3 «был почти неосязаем» для пилота477. А простота пилотирования делала этот истребитель доступным летчику любой квалификации… Однако автоматики, позволявшей летчику в бою уделять меньше внимания управлению, на большинстве советских истребителей не появилось и в 1944–1945 гг. (исключением стали только Як-3 и Як-9М, получившие автоматическое управление заслонками: первый – водяного и масляного радиаторов, а второй – водяного радиатора). Не стоит преувеличивать и пилотажные достоинства Ла-5ФН (о котором К.Ю. Косминков пишет как об «одном из самых легкоуправляемых истребителей»478) и Ла-7. Овладение самолетом Ла-5ФН для летчика низкой квалификации «совершенно исключено», указывал в сентябре 1944 г. в одном из своих донесений комдив 303-й истребительной Г.Н. Захаров479 (по-видимому, из-за все той же сложности взлета и посадки). А взлет и посадка на Ла-7 оказались еще сложнее, чем на Ла-5ФН. Кроме того, летчики-испытатели ЛИИ НКАП отмечали, что на Ла-7 «очень сильно изнуряет летчика, значительно понижая работоспособность и боеспособность его», высокая температура в кабине. Она доходила до 43–47°, а при работе двигателя на форсаже – до 65–70°; «ручка управления настолько сильно нагревается, что даже при наличии перчаток обжигает руку»…480 Массовым истребителем оставалась в 1944–1945 гг. и коварная «аэрокобра».

В общем, управлять советским истребителем Великой Отечественной войны было не легче, а может быть, и сложнее, чем немецким. Хотя пилотажные качества советских машин во второй половине войны и оказывались зачастую (но не всегда!) не хуже, а то и лучше, чем у немецких, отсутствие автоматического управления винтомоторной группой существенно усложняло управление советским «ястребком» во время воздушного боя – с характерными для него резкими изменениями высоты и скорости полета и режима работы двигателя. Если советский летчик-истребитель в бою должен был постоянно следить за температурой воды и масла, прикрывать или приоткрывать заслонки радиаторов или створки капота, переключать, следя за изменением высоты, шаг винта и скорости нагнетателя, регулировать состав топливно-воздушной смеси – словом, постоянно отслеживать изменение целого ряда параметров и манипулировать несколькими рычагами, – то немецкий пилот, за которого все это делала автоматика, мог сосредоточиться собственно на ведении боя. А значит, и вероятность одержать воздушную победу у немца (при прочих равных условиях) оказывалась больше!

И это при том, что советские летчики нуждались в простых в управлении самолетах больше, чем немецкие! Ведь их подготовка была в среднем ниже, чем у немецких.

ОГНЕВАЯ МОЩЬ

В начале войны почти все советские истребители уступали немецким и по огневой мощи. Во-первых, большинство их не имело авиапушек. На 26 % имевшихся к 1 июня 1941 г. в строевых авиачастях И-16 (машинах типа 5) стояло лишь по два 7,62-мм пулемета ШКАС, на всех И-15бис – по четыре менее скорострельных 7,62-мм пулемета ПВ-1, на 46,4 % И-16 (машинах типов 10, 18 и 24), а также более чем на 90 % И-153 – по четыре ШКАСа, на 14,2 % И-16 (машинах типа 29), менее чем на 10 % И-153 и 63 % построенных в 1941 г. МиГ-3 – по два ШКАСа и одному 12,7-мм пулемету Березина (в варианте БС), примерно на 10 % построенных в 1941-м МиГ-3 – по два БС, а на 22 % «мигов» 1941-го года и на части ЛаГГ-3 – по два ШКАса и три пулемета Березина (в вариантах БС и БК) или 12,7-мм универсальных пулемета Березина УБ (в варианте УБС)481. А пули – особенно винтовочного (7–8 мм) калибра – не способны были вызвать в конструкции самолета времен Второй мировой войны такие разрушения, как снаряды, поражающее действие которых обуславливается не столько их кинетической энергией, сколько энергией взрыва. От попадания очереди 7,62-мм пуль в крыле, например, истребителя оставалась лишь цепочка маленьких отверстий; очередь же 20-мм снарядов либо приводила к образованию огромных пробоин (и тогда крыло переставало создавать подъемную силу), либо разрушала силовой набор крыла (и тогда последнее могло вообще отвалиться). Кроме того, снаряд авиапушки безусловно поджигал даже протектированный бензобак; из пуль же это способны были сделать лишь разрывные и зажигательные. Особенно неэффективным был пулеметный огонь по двухмоторным бомбовозам Не111 и Ju88 – целям, которые наиболее часто встречались советским летчикам как раз в 1941–1942 гг. Попасть в мотор или в пилота было непросто, а фюзеляж и крылья этих больших цельнометаллических машин могли поглотить значительное количество пуль без особого для себя вреда. «Я слышал, как его пули пробивают наш фюзеляж», – вспоминал бывший штурман из II группы 27-й бомбардировочной эскадры «Бёльке» Л. Хафигорст о бое его Не111 с советским истребителем (по-видимому, И-153) в районе Сталинграда 9 октября 1942 г. Однако изрешеченный «хейнкель» смог еще выдержать перегрузки при пикировании на превышающей предельно допустимую скорости (около 650 км/ч) и, оторвавшись от преследователя, уйти на максимальной скорости домой482.

Добавим, что поражающее действие пуль основного советского авиационного пулемета начала войны – ШКАС – было явно недостаточным даже для оружия винтовочного калибра. Пуля ШКАСа весила всего 9,6 г (на треть меньше, чем у немецкого 7,92-мм MG17) и теряла кинетическую энергию так быстро, что уже на дистанции 300 м не причиняла самолету противника практически никакого вреда483. Иногда «мессеры» продолжали драться даже после попадания очереди ШКАСа в мотор! Не зря советские летчики стали называть этот пулемет «гуманным оружием»…484 Кроме того, для пресловутой огромной скорострельности ШКАСа – за которую этот пулемет десятилетиями превозносился в отечественной литературе – у вооруженных им самолетов был слишком мал боезапас. «Нажмешь – все вылетело, и бить нечем», – вспоминает летавший в 1941 г. в 296-м истребительном авиаполку на И-16 Б.Н. Еремин; ему вторит моторист 131-го истребительного авиаполка (также воевавшего в 1941-м на «ишаках») В.М. Синайский: «Чуть-чуть задержал гашетку – все! ШКАС все выпускает, 1800 выстрелов в минуту – с ума сойти. Опытные про это помнят, а молодой – чуть задержал, и стрелять нечем»…485

Немецкие же истребители 1941 г. все имели пушечное вооружение. В дополнение к двум 7,92-мм пулеметам MG17 (с 12,8-граммовой пулей486) Bf109F-2 имел 15-мм пушку MG151/15, Bf109F-4 – 20-мм MG151/20, а Bf109Е – одну MG151/20 или две 20-мм MGFF.

Меньшая часть советских «ястребков» 1941 г. – Як-1, Як-7 и 13 % имевшихся на 1 июня 1941 г. в строевых авиачастях И-16 (пушечные машины типов 12, 17, 27 и 28)487 – на первый взгляд была вооружена не хуже «мессершмиттов». «Яки», имевшие, наряду с двумя ШКАСами, 20-мм пушку ШВАК, и по числу и калибру стволов были равноценны Bf109F-4, а пушечные «ишаки», вооруженные двумя ШКАСами и двумя ШВАК, – Bf109Е. Но пушка ШВАК значительно уступала немецким авиационным орудиям того же калибра по поражающему действию своих снарядов (а пушке MG151/20 – и по баллистическим их характеристикам). Будучи переделана Б.Г. Шпитальным и С.В. Владимировым из 12,7-мм пулемета ШВАК, эта система как пушка оказалась «явно неполноценной». «Пушечным» у нее был только ствол, а вся автоматика осталась прежней, «пулеметной». Поэтому и снаряд пришлось спроектировать неполноценный, маленький; его размеры и геометрия были обусловлены необходимостью «уложиться в существующую геометрию автоматики»488. Если у пушки MGFF снаряд весил 124 г, а у MG151/20 – 115 г, то у ШВАК – лишь 96 г489 (т. е. на 20–30 % меньше); отсюда и меньшее, нежели у немецких боеприпасов, поражающее действие.

Таким образом, «яки» 1941 г. по огневой мощи были равноценны лишь «мессерам» с 15-мм пушкой – Bf109F-2, – удельный вес которых в истребительной авиации люфтваффе на Востоке неуклонно уменьшался. 15-мм осколочный снаряд весил всего 57, а бронебойный – всего 72 г490, но из-за более высоких скорострельности и начальной скорости снаряда мощность (произведение кинетической энергии пули на темп стрельбы) пушки MG151/15 была, видимо, лишь немногим меньше, чем у ШВАК.

Истребителям же Bf109F-4 по огневой мощи в 1941-м не уступали только пушечные И-16, ЛаГГ-3, часть МиГ-3 и «томагауки». На «лаггах» выпуска весны и лета 1941 г. (1-й – 3-й серий), кроме двух ШКАСов, стояло целых три крупнокалиберных 12,7-мм пулемета Березина – один БК и два БС (последние, из-за необходимости стрелять через диск винта, имели несколько меньшую скорострельность). Пятая часть «мигов» была оснащена – помимо двух ШКАСов – тремя БК (правда, в августе 1941-го два из них – подвешенные под крылом – повсеместно сняли из-за отказов при стрельбе), а десятая часть (три сотни машин, выпущенных в сентябре – декабре) – двумя БС. А уже пара пулеметов Березина по совокупной огневой мощи превосходила одну пушку ШВАК: «сравнительная интегральная оценка давала» для одного БК или БС «75–80 % эффективности по сравнению с 20-мм калибром»…491 Два почти столь же мощных 12,7-мм пулемета («Кольт-Браунинг») несли (наряду с четырьмя 7,62-мм) и «томагауки». На выпускавшихся осенью 1941-го «лаггах» 4-й – 7-й серий устанавливали два ШКАСа, один БС и одну пушку ШВАК, а на «лаггах», строившихся зимой 1941/42 г., – одну ШВАК и один УБС (синхронный вариант модифицированного пулемета Березина – УБ)492.

В течение 1942 г. вооружение советских истребителей в целом стало значительно эффективнее. Пулеметные И-16, И-153 и МиГ-3 из фронтовых частей постепенно исчезали, а «яки» вместо «гуманных» ШКАСов получили крупнокалиберные УБС: Як-7 – в апреле 1942 г. (с появлением модификации Як-7б), а Як-1 – в октябре. При этом Як-1 (как и ЛаГГ-3, а также выпускавшийся с октября 1942 г. Як-9) стал нести в дополнение к пушке один крупнокалиберный пулемет, а Як-7б – два. Такой состав вооружения (одна ШВАК плюс один-два УБС) должен был компенсировать неполноценность снарядов ШВАК по сравнению с немецкими и сделать «яки» и «лагги» – эти основные советские истребители 1942 г. – вооруженными не хуже, а то и лучше «мессеров». Ведь, помимо того, что пуля УБС весила целых 48 г, 20 % боекомплекта этого пулемета на «яках» и «лаггах» составляли разрывные или зажигательно-разрывные пули – фактически мини-снаряды, которые, разрываясь, делали в обшивке вражеского самолета пробоины диаметром до 200 мм, т. е. лишь немногим меньше, чем осколочно-зажигательные снаряды пушки ШВАК (250–300 мм)493. По оценке воевавшего на Як-7б в 163-м истребительном авиаполку М.М. Кибкалова, два УБС «по совокупной огневой мощи не только не уступали одной 20-мм пушке, но и в некоторых отношениях даже превосходили»494. А у большинства «мессершмиттов» 1942 г. (Bf109F-4 и G-2) одна, хотя и прекрасная, 20-мм пушка MG151/20 по-прежнему дополнялась лишь парой пулеметов винтовочного калибра…

Однако достигнутое вроде бы здесь равенство или даже превосходство «яков» и «лаггов» над «мессершмиттами» до весны 1943 г. зачастую оставалось лишь теоретическим. Чтобы обеспечить поражающее действие, не меньшее, чем у пушки MG151/20, пилоту «яка» или «лагга» нужно было стрелять из ШВАК и УБС одновременно. А это осложнялось конструкцией спуска оружия. До весны 1943-го на всех советских истребителях спуск осуществлялся при помощи двух (в данном случае – пушечной и пулеметной) гашеток, расположенных на ручке управления. Нажать их одновременно было, в общем-то, можно (в этом убеждают, в частности, воспоминания Г.И. Германа, который, воюя в 42-м истребительном авиаполку, не раз стрелял так из оружия и МиГ-3 и Як-7б495), но достаточно сложно. Не зря же, в самом деле, Ф.Ф. Архипенко, сражавшийся в 1942–1943 гг. в 17-м и 508-м истребительных авиаполках на Як-1 и Як-7б, настойчиво, преодолевая сопротивление техников-вооруженцев, добивался выведения на своем «яке» спусков и пушки и пулемета на одну гашетку! Поэтому можно предположить, что зачастую пилоты «яков» и «лаггов» вынуждены были открывать огонь либо только из ШВАК, либо только из УБС… Кроме того, до весны 1943-го советскому летчику-истребителю было сложнее, чем немецкому, открыть огонь вовремя. Гашетки хоть и находились на ручке управления, но, чтобы нажать на них большим пальцем той же руки, которой летчик управлял самолетом, требовалось приложить такое большое усилие, что, кроме гашетки, в движение приходила и сама ручка управления – и нос машины начинал «ходить», сбивая прицел. Другую же руку пилот держал на расположенном по левому борту кабины секторе газа. Чтобы перенести ее оттуда, требовалась, конечно, буквально секунда – но и за эту секунду враг мог уйти из прицела! А «в воздушном бою, – подчеркивает тот же Ф.Ф. Архипенко, – не так-то легко поймать самолет противника в прицел […]»496. Пилот же немецкого истребителя мог легко нажать на кнопки спуска пушки и пулеметов большим и указательным пальцами той же руки, которой он держал ручку управления…

Правда, с начала 1942 г. в составе советских ВВС воевали «киттихауки» с шестью 12,7-мм пулеметами «Кольт-Браунинг», по эффективности не уступавшими УБС. Такая батарея была, без сомнения, эквивалентна если не трем, то двум пушкам ШВАК. Часть «харрикейнов» перевооружили на два УБК (крыльевой вариант пулемета УБ), а затем – на два УБК и две пушки ШВАК497. А с июня 1942-го на фронт стали поступать Ла-5 с двумя ШВАК, общий боекомплект которых состоял из 400 снарядов (против 130–140 у «яков» и «лаггов» и 150 у «мессеров» с одной 20-мм пушкой)498. Но эти машины были еще немногочисленны. Из 1129 выпущенных в 1942 г. Ла-5 на фронт попала лишь небольшая часть499, – в том числе и машины, оснащенные ради экономии веса только одной ШВАК и пулеметом УБС, – а «киттихауков» в СССР за весь 1942-й поступило 502500. А у немцев осенью 1942-го появились истребители, и с тремя, и с четырьмя орудиями, причем более эффективными, чем ШВАК. Это были прозванные «канонерскими лодками» Bf109G-2/R6, которые, наряду с двумя 7,92-мм пулеметами, несли не одну, а три пушки MG151/20 (с общим боекомплектом 390 снарядов501), а также FW190А-3, на которых, наряду с двумя 7,92-мм пулеметами MG17, стояло целых четыре орудия с общим боекомплектом 620–680 снарядов502: две MG151/20 и две MGFF. Создатель «сто девяностого» К. Танк дал ему весьма удачное имя «Сорокопут» – эта небольшая, но с мощным клювом птица является, как известно, беспощадным убийцей, отрывающим своим жертвам головы. Собственно, слово «Würger» и переводится с немецкого не только как «сорокопут», но и как «убийца»…

Конечно, эффективность этих трех– и четырехпушечных батарей должно было несколько уменьшать то обстоятельство, что, в отличие от «яков», «лаггов», Ла-5 и однопушечных «мессеров», все пушки «фоккера» были размещены не в фюзеляже, а в крыле, а две из трех пушек Bf109G-2/R6 – под крылом, на значительном расстоянии друг от друга и от оси самолета (т. е. от линии прицеливания). Это снижало кучность и меткость стрельбы: трассы крыльевых и подкрыльевых пушек сходились лишь в нескольких сотнях метров впереди, а на малых дистанциях снаряды широко разнесенных орудий могли пройти мимо цели. Однако, указывает воевавший на FW190 в I группе 51-й истребительной эскадры Х. Лянге, «это имело серьезное значение только при бое с истребителями»503 – т. е. с небольшими по размерам самолетами. А в некоторых случаях «фоккеры» на небольшой дистанции поражали из всех шести огневых точек и истребители. Так, 5 августа 1943 г. в районе города Кромы FW190, обстреляв с предельно малого расстояния Як-7б лейтенанта А.С. Морозова из 163-го истребительного авиаполка 336-й истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта, всадил очереди пулеметов в мотор, снаряды расположенных ближе к фюзеляжу пушек MG151/20 – в приборную доску, а снаряды внешних пушек MGFF – в консоли крыла «яка». А когда 25 апреля 1945 г. пара «фоккеров», атаковав в районе Берлина пятерку Ил-2 154-го гвардейского штурмового авиаполка 307-й штурмовой авиадивизии 1-го Украинского фронта, открыла огонь из всех огневых точек, с одного из штурмовиков «вся обшивка слетела»…504 (По Х. Лянге, крыльевое оружие и отказывало гораздо реже, чем расположенное в фюзеляже истребителя; последнее, отмечает он, из-за близости мотора часто перегревалось и заклинивало. Впрочем, летавший на FW190D-9 в составе 300-й истребительной эскадры Г. Ралль был на этот счет противоположного мнения. В маневренном бою, указывал он, фюзеляжные пушки были выгоднее: крыльевые отказывали из-за вибрации крыла, испытывавшего при маневрировании большие перегрузки505.)

Истребители с четырьмя пушками имелись в 1942 г. и у советской стороны; это была часть «Харрикейнов», получивших в СССР вместо английских пулеметов по четыре крыльевых ШВАК. Но пилотам этих тихоходных машин было крайне сложно реализовать мощь своего вооружения; выше уже приводилось свидетельство воевавшего на «Харрикейнах» в 180-м истребительном авиаполку С.Ф. Долгушина, согласно которому «сбить можно было, только если подловишь» – т. е. дождешься, когда противник сам окажется прямо перед тобой… Вообще, как назло, и в 1941-м (тогда это были пушечные И-16), и в 1942-м («харрикейны») наиболее мощное вооружение в советских ВВС имели те истребители, которые больше всего уступали немецким по летным данным, и которым, следовательно, было сложнее, чем другим, занять позицию для стрельбы. Исключение составляли лишь несколько десятков ЛаГГ-3 и Як-7б с 37-мм пушкой вместо 20-мм – применявшиеся главным образом в 42-м истребительном авиаполку сначала на Западном, а затем на Северо-Западном фронте.

В течение 1943 г. вооружение советских истребителей снова усилилось. Во-первых, улучшились условия применения его летчиком в бою. С весны 1943-го все вновь выпускаемые в СССР «ястребки» стали оснащать ручкой управления того же типа, что была на «мессерах» и «фоккерах»: со спусковыми кнопками вместо гашеток, расположенными так, что их можно было без больших усилий нажать большим и указательным пальцами той же руки, которая обхватывала ручку управления, – и нажать одновременно. Теперь советский летчик мог открыть огонь в то же мгновение, когда самолет противника оказывался в прицеле. А пилотам «яков» и «лаггов» была, кроме того, гарантирована возможность стрелять из пушки и пулемета одновременно – так, что огневая мощь этих истребителей не только теоретически, но и на практике сравнялась с таковой большинства «мессершмиттов», а у Як-7б – даже превзошла.

Во-вторых, несмотря на исчезновение из частей фронтовой авиации четырехпушечных «харрикейнов», в парке советских истребителей значительно увеличилась доля машин, имевших более мощное, чем одна ШВАК, пушечное вооружение. Все бÓльшим становился удельный вес двухпушечных Ла-5 и Ла-5ФН, а, кроме того, началось массовое поступление истребителей с 37-мм орудиями. С весны 1943-го стали в больших количествах применяться «аэрокобры» с американской пушкой этого калибра М4 (Р-39D-2, K, L, M, N и Q), а с июля – Як-9Т с советской НС-37 (кроме пушки, поступавшие в СССР «аэрокобры» несли по два 12,7-мм пулемета «Кольт-Браунинг», стрелявших 43-граммовой пулей506 и по мощности мало уступавших УБС, – а иногда еще и по четыре 7,62-мм, а Як-9Т – по одному УБС).

Однако реализовать возможности своего мощнейшего оружия пилотам «кобр» и Як-9Т удавалось не всегда. На «аэрокобрах» пушечная гашетка была расположена весьма неудачно, и в пылу боя, боясь упустить врага из прицела, летчик часто жал лишь на гашетку пулеметов. Правда, спуски пулеметов и пушки на Р-39 можно было легко присоединить к одной гашетке. Уже в апреле 1943-го это сделали на самолете гвардии капитана А.И. Покрышкина из 16-го гвардейского полка 216-й смешанной авиадивизии 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта, впоследствии также были переборудованы все «аэрокобры» 205-й истребительной авиадивизии; наверняка к этой же мысли приходили и в других частях. Однако насколько большой была доля «аэрокобр», оснащенных единым спуском, сказать пока невозможно (известно, в частности, что в 19-м гвардейском истребительном авиаполку 1-й гвардейской смешанной авиадивизии 7-й воздушной армии Карелльского фронта на одну гашетку спуск оружия не выводили). Кроме того, попасть в цель из М4 было очень непросто: она отличалась, во-первых, плохой настильностью, т. е. ее снаряд летел по слишком крутой траектории – с линией прицеливания (которая, напомним, представляет собой прямую) совпадавшей только на первых 50–70 м и требовавшей поэтому взятия при прицеливании очень большого упреждения. К этой плохой настильности добавлялась очень низкая скорострельность. «Допустим, я взял упреждение, – подытоживает ветеран 19-го гвардейского истребительного авиаполка И.Д. Гайдаенко, – выстрелил: один снаряд прошел выше, а второй, который должен был бы попасть, так поздно летит, что проходит ниже. Конечно, если из нее попал, то тут у врага шансов нет, но попасть было крайне тяжело»507. Не легче это было сделать и пилоту Як-9Т. У мощнейшей НС-37 была такая сила отдачи, что прицельно удавалось выпустить один-два, максимум три снаряда из 30, а затем наводка на подпрыгивавшем «ястребке» сбивалась настолько, что надо было прицеливаться заново508. В результате после войсковых испытаний этого истребителя было признано, что «самолетами Як-9Т целесообразно вооружать части с летным составом, хорошо владеющим воздушной стрельбой»509. А таких в советских ВВС тогда явно были лишь единицы…

Кроме того, в 1943 г. усилилась и огневая мощь немецкой истребительной авиации. Правда, вытеснение, начиная с июля, самолетов Bf109G-2 и G-4 самолетами Bf109G-6, на которых оба 7,92-мм пулемета MG17 были заменены на два крупнокалиберных, 13,1-мм MG131 с общим боекомплектом в 600 патронов (против 300 у Як-7б и 220 у Як-1, Як-9, Як-9Д и ЛаГГ-3)510, превосходства в огневой мощи над советскими истребителями «мессерам» не принесло. Дело в том, что по мощности MG131 более чем в полтора раза уступал УБС (140 кВт против 237), его 36-граммовые пули обладали почти вдвое меньшей кинетической энергией (9,84 кДж против 17,75), чем 48-граммовые пули УБС511. А значит, и по разрушающему действию два MG131 были почти эквивалентны одному УБС – стоявшему, наряду со ШВАК, на Як-1, Як-9, Як-9Д и ЛаГГ-3. Однако с учетом большей по сравнению со ШВАК мощности пушки MG151/20 (466 кДж против 410512) совокупная мощность бортового оружия Bf109G-6 оказалась все-таки чуть больше, чем у Як-1, Як-9, Як-9Д и ЛаГГ-3 (т. е. примерно у трети советских истребителей) – 746 кДж против 647. Иными словами, не выйдя на уровень Як-7б и Ла-5 (совокупная мощность бортового оружия которых равнялась соответственно 884 и 820 кДж), «мессершмитты» все же вернули себе примерное равенство по огневой мощи хотя бы с третью советских «ястребков» – утерянное ими весной 1943-го.

А какой-то части новых «густавов» здесь, безусловно, уступали и Як-7б и «лавочкины». Это были «канонерские лодки» Bf109G-6/R6 с тремя 20-мм пушками вместо одной и Bf109G-6/U-4513 с 30-мм пушкой МК108 и двумя MG131. По поражающему действию снарядов МК108 практически не уступала советской НС-37, но, в отличие от последней, не сбивала (см. ниже) наводку после первых же выстрелов.

Одновременно с Bf109G-6, в июле 1943 г., на советско-германском фронте появились FW190А-6, на которых, в отличие от модификаций А-3, А-4 и А-5, обе пушки MGFF были заменены на более скорострельные и обеспечивающие лучшую меткость стрельбы MG151/20 – общее число которых на новом «фоккере» достигло, таким образом, четырех. Их общий боекомплект состоял из 750 снарядов!514

И, наконец, в 1943 г. в самолетном парке немецкой истребительной авиации Восточного фронта, как уже отмечалось, резко возросла доля тяжеловооруженных «убийц»-«сорокопутов» FW190 (машин модификаций А-4, А-5 и А-6). Вдумаемся: около 40 % всех истребителей люфтваффе на советско-германском фронте в 1943 г. составляли самолеты с четырьмя 20-мм пушками и боекомплектом 620–750 снарядов – а в советской истребительной авиации не менее 80 %515 парка приходилось тогда на машины с одной-двумя (к тому же менее эффективными, чем немецкие) 20-мм пушками и боекомплектом 130–400 снарядов! (Принятие в расчет и пулеметного вооружения этот контраст практически не уменьшает).

Из остальных немецких истребителей Восточного фронта к концу 1943 г. еще примерно 10 % (Bf109G-6/R6 и Bf109G-6/U4) по огневой мощи тоже превосходили большинство советских и не уступало меньшинству («аэрокобрам» и Як-9Т), но примерно 50 % («обычные» Bf109G-6) не уступало лишь примерно трети советских истребителей. Таким образом, во второй половине 1943 г. немецкая истребительная авиация по огневой мощи добилась примерного равенства с советской.

Оно поддерживалось и на протяжении 1944 г. – когда на среди противостоявших советским ВВС истребителей уменьшилась доля FW190. «Фокке-вульфы» с их тяжелым вооружением требовались прежде всего ПВО Германии, которой противостояли армады огромных четырехмоторных бомбовозов. Поэтому с марта и до конца 1944-го из 10–12 действовавших на советско-германском фронте истребительных групп люфтваффе на FW190 летали только 2⅓ – 4⅓ (I и II группы 54-й истребительной эскадры и штабной отряд 51-й, а в июле – августе еще и IV группа 54-й и III группа 11-й), т. е. 20–33 %. Остальные сражались на Bf109G-6 и не отличавшихся от них по вооружению Bf109G-14. Однако к концу года среди этих «мессершмиттов» увеличилась доля машин, оснащенных вместо 20-мм пушки 30-мм пушкой МК108.

Огневая же мощь советских «ястребков» в 1944-м практически не прогрессировала. Из новых типов Ла-7 в этом году вооружались теми же двумя пушками ШВАК, что и прежние «лавочкины», Як-3 (кроме первых 200 машин) и Як-9У – теми же одной ШВАК и двумя УБС, что и прекращенные производством Як-7б (причем если последние имели в боекомплекте 130 снарядов, то Як-3 – 120516), а первые 200 «Яковлевых-3» – и вовсе лишь одной ШВАК и одним УБС517. А прекращение выпуска Як-1 и ЛаГГ-3 сопровождалось резким расширением производства Як-9М, Як-9Д и Як-9ДД, также имевших, кроме пушки ШВАК, только один УБС. Зная, как распределялись по типам боевые потери истребителей ВВС Красной Армии за 1944 г., и учитывая бо́льшую боевую живучесть «лавочкиных» и «аэрокобр» по сравнению с «яковлевыми», можно заключить, что среди применявшихся советскими ВВС в 1944 г. истребителей машины:

– с одной 20-мм пушкой и одним 12,7-мм пулеметом (Як-1, Як-9Д, Як-9ДД, Як-9М, ЛаГГ-3 и часть Як-3) составляли примерно 35 %;

– с одной 20-мм пушкой и двумя 12,7-мм пулеметами (Як-7б, Як-9У и большинство Як-3) – примерно 8 %;

– с двумя 20-мм пушками (Ла-5, Ла-5ФН и Ла-7) – примерно 35 %;

– с одной 37-мм пушкой и одним-двумя 12,7-мм пулеметами (Як-9Т и «аэрокобры») – примерно 20 %518.

Таким образом, около 35 % советских «ястребков» 1944 г. (большинство «яков» и «лагги») по огневой мощи не уступали примерно половине тогдашних немецких истребителей Восточного фронта («мессерам» с 20-мм пушкой), но уступали другой половине («мессерам» с одной 30-мм или тремя 20-мм пушками). Еще около 45 % («лавочкины», Як-7б, Як-9У и большинство Як-3) превосходили одну половину, но все равно уступали другой. И лишь примерно 20 % (Як-9Т и «аэрокобры»), превосходя одну половину немецких машин, не уступали другой. Соответственно, из немецких истребителей примерно половина не уступала по огневой мощи примерно 35 % советских и уступала остальным 65 %. Другая же половина превосходила около 80 % советских машин и не уступала остальным 20 %. С учетом погрешности при подсчетах можно считать, что налицо было примерное равенство, что шансы встретить в воздухе сильнее вооруженного противника у советских и немецких истребителей в 1944 г. были примерно одинаковы.

Делая такой вывод, мы исходим, в частности, из того, что Як-9Т и «аэрокобру» нельзя считать вооруженным эффективнее, чем FW190 и Bf109 с 30-мм пушкой МК108 и двумя 13,1-мм пулеметами MG131. Конечно, поражающее действие 735-граммовых снарядов пушки НС-37 и 650-граммовых снарядов американской пушки М4 должно было быть больше, чем у 330-граммовых снарядов пушки МК108519 (не говоря уже о боеприпасах MG151/20). Однако следует учесть значительно меньшую скорострельность советского и американского орудий (соответственно 250 и 180 выстрелов в минуту против 660–850 у МК108 и 700–900 у MG151/20520), из-за которой, в частности, вес секундного залпа «фоккера» в 1944 г. был в среднем вдвое больше, чем у Як-9Т. Если у последнего он составлял 3,74 кг, то у FW190А-5 – 5,45 кг, у FW190А-6 – 7,02 кг, а у появившихся летом 1944-го FW190А-8 с 13,1-мм пулеметами MG131 вместо 7,92-мм MG17 – 7,69 кг521. А главное, нельзя забывать о невозможности прицельной стрельбы из НС-37 очередями более чем по три снаряда! Из МК108 (не говоря уже о более легкой MG151/20) попасть в цель было гораздо проще: благодаря значительно меньшей силе отдачи эта пушка позволяла при ведении огня удерживать самолет противника в прицеле вплоть до полного израсходования боекомплекта (который к тому же был вдвое бÓльшим, чем у НС-37 и М4, – 60 снарядов против 30522).

Да, собственно, и поражающего действия снаряженных гексогенной взрывчаткой 30-мм немецких снарядов вполне хватало, чтобы результат их попадания оказался таким же, что и у 37-мм советских. К примеру, лейтенант Г.И. Герман из 42-го истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 6-й воздушной армии Северо-Западного фронта в боях над Демянским плацдармом дважды – 17 и 18 февраля 1943 г. – наблюдал, как очереди 37-мм пушки и пулеметов его Як-7б «отшибают» плоскость FW190. Но точно так же отрубила крыло атакованного истребителя и короткая очередь из 30-мм пушки Bf109G, выпущенная 20 февраля 1945 г. в бою в районе Сендехельи (Венгрия) по Як-9 капитаном Л. Поттьондь из 8-го отряда 101-го истребительного полка венгерских ВВС; «почти все правое крыло» оторвалось и у «яка», пораженного 27 октября 1944 г. в районе венгерского же поселка Бёд Сент-Михали из 30-мм пушки капитаном Г. Липфертом из II группы 52-й истребительной эскадры люфтваффе523. По-видимому, 30-мм пушка стояла и на «мессере», сбившем 16 февраля 1945 г. севернее Бромберга (ныне Быдгощ в северной Польше) Як-9Т старшего лейтенанта Н.И. Иванова из 149-го истребительного авиаполка 323-й истребительной авиадивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта; покидая самолет, советский летчик «успел увидеть, что плоскость отрублена»524… В нашей литературе много написано о том, что от попадания снаряда пушки НС-37 вражеский самолет разваливался на части – но это преувеличение. Показательна, на наш взгляд, фраза из воспоминаний В.А. Канищева о бое, проведенном им – пилотом 86-го гвардейского истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии Калининского фронта – 4 сентября 1943 г. южнее Духовщины на Смоленщине с пикирующими бомбардировщиками Ju87. «Я летел на Як-9Т, и вот я, наверное, три 37-миллиметровых снаряда в него всадил! В воздухе немец, конечно [выделено мной. – А.С .], не рассыпался, но я видел, как он свалился на крыло и рухнул на землю»525. С другой стороны, вот результат, по меньшей мере, одного из случаев попадания 30-мм немецких снарядов в такой весьма живучий самолет, как Ил-2. «До этого я никогда не видел, чтобы подобное происшедшему случилось с Ил-2, – пишет тот же Г. Липферт, вспоминая про бой с советскими штурмовиками 23 октября 1944 г. в районе Сольнока в Венгрии. – [ «Ил». – А.С .] разлетелся в воздухе на части. […] Cначала назад ко мне полетело множество маленьких обломков, а потом четыре больших куска, вероятно, двигатель, крылья и хвост. […] Несколько секунд я летел сквозь ливень из обломков»526.

Попадание 37-мм снаряда американской пушки М4 тоже отнюдь не в большинстве случаев (как пишут у нас) приводило к разрушению вражеского самолета в воздухе. Судя по не «причесанным» цензурой воспоминаниям советских летчиков, такие случаи вообще были редкостью! Так, Ф.Ф. Архипенко, описывая в 90-е гг. победы, одержанные им на «аэрокобре» в 129-м гвардейском авиаполку, о таком эффекте не упоминает ни разу. Пораженные его огнем самолеты – будь то штурмовики «Хеншель» Hs129, FW190 или Bf109 – начинали, согласно его описанию, дымить, загорались, падали – но в воздухе не разваливались527… А ведь Федор Федорович каждый раз стрелял не только из пулеметов, но и из пушки: на его «кобре» спуск всего оружия был выведен на одну гашетку! Ни об одном случае разваливания пораженного огнем М4 самолета на части не сообщают и трое из тех пяти бывших пилотов советских «аэрокобр», чьи воспоминания были записаны (и изданы А.В. Драбкиным) в начале XXI в. – однополчанин Архипенко С.З. Букчин, И.Д. Гайдаенко из 19-го гвардейского истребительного авиаполка и Б.А.Шугаев из 66-го истребительного. Только Н.Г. Голодников из 2-го гвардейского истребительного авиаполка ВВС ВМФ и Б.С. Дементеев из 101-го гвардейского истребительного приводят по одному такому случаю – да и то фигурирующие в них «фоккер» и «мессер» развалились от попадания не от одного, а двух-трех снарядов. (Кстати, Г. Липферт тоже писал, что от попаданий 30-мм снарядов стоявшей на его «мессершмитте» в конце 1944 г. – начале 1945 г. пушки МК108 советский истребитель «разлетался на части»…528). При этом в воспоминаниях Дементеева – описывающего воздушные бои подробнее, чем другие четверо пилотов, – на этот единственный случай приходятся шесть, когда попадания из М4 приводили к тому, что пораженный FW190 или Bf109 переходил в пикирование, начинал дымить, падал из-за гибели летчика или разрушения двигателя, в крайнем случае терял крыло – но на части не разваливался529.

И это истребители! А Ju87 известного Х.-У. Руделя из 2-й штурмовой эскадры люфтваффе в бою с «аэрокобрами» в марте 1944 г. в районе Балты (Приднестровье) выдержал попадания восьми 37-мм снарядов! Это свидетельство мемуаров Руделя выглядит невероятным, но о подобном факте сообщается и в официальном отчете этого летчика о бое с советскими истребителями 31 мая 1944 г. в районе Ясс. После посадки, указывается там, «весь «юнкерс» был похож на решето, сделанное 20– и 37-мм снарядами»530.

А в начале 1945 г. немецкая истребительная авиация, возможно, даже вернула утраченное ею в 1943-м превосходство в огневой мощи! Январский прорыв Красной Армии к Одеру вынудил немцев бросить против советских ВВС часть сил люфтваффе, противостоявших до того англо-американской авиации. В результате среди действовавших на советско-германском фронте немецких истребителей снова стало относительно много «фокке-вульфов» – и не только новых FW190D-9, имевших, кроме двух 13,1-мм пулеметов MG131, только две 20-мм пушки MG151/20, но и четырехпушечных FW190А-8. (Впрочем, и «Доры» по огневой мощи уступали только «аэрокобрам» и Як-9Т; отметим также, что патронов к двум крупнокалиберным пулеметам FW190D-9 имел целых 950 – против 300 на Як-3 с двумя УБС и 340 на Як-9У531). А среди «мессершмиттов» стало больше, чем прежде, машин с 30-мм пушкой: в отличие от Bf109G, новые Bf109К-4 вооружались уже преимущественно ею. Правда, в марте 1945 г. в СССР начали выпуск Ла-7 с тремя 20-мм пушками Б-20 вместо двух ШВАК, а в апреле – выпуск аналогично воооруженной модификации Як-3 (Як-3П). Но на фронт трехпушечных «лавочкиных» успело попасть лишь несколько штук, а Як-3П – ни одного. (Кстати, пушка Б-20 – также переделанная из крупнокалиберного пулемета (УБ) – ни по весу снаряда, ни по начальной его скорости, ни по скорострельности не отличалась от неполноценной ШВАК532).

Таким образом, на протяжении первых полутора лет Великой Отечественной войны немецкие истребители в своей массе превосходили советские и по мощи огня, а на протяжении последних полутора – не уступали им по этому показателю, т. е. в среднем за войну чаще имели здесь преимущество, чем советские «ястребки». Кроме того, в течение всей войны немцам было проще реализовать огневую мощь своего истребителя из-за превосходства в качестве прицелов. На советских «ястребках» до 1943 г. стояли коллиматорные прицелы ПБП-1, разглядывать «тусклые, едва заметные отметки на визирном стекле» которых было очень сложно, а с 1943-го, отчаявшись обеспечить высокое качество этих приборов, на истребители ставили «примитивные кольцевые прицелы ВВ-1 («воздушный визир»), представлявшие собой проволочную рамку с перекрестьем, укрепленную над приборной доской, и мушку на капоте. Подобными устройствами пользовались авиаторы в Первую мировую войну, однако уже тогда их стали вытеснять оптические прицелы»533. По крайней мере, на Ла-5 прицел еще и слишком высоко устанавливался. В общем, подытоживает провоевавший в 31-м, 236-м, 111-м гвардейском и 40-м гвардейском истребительных полках с 1941 по 1945 гг. А.Е. Шварев, «прицелы у нас были никудышные», мы «мучились до самого конца войны, что у нас прицела не было». («Прицел неудобный был», – подтверждает и Л.З. Маслов, воевавший с конца 1943 г. в 31-м истребительном534.) Хорошие коллиматорные прицелы имели лишь английские и американские машины – «харрикейны», «томагауки», «киттихауки» и «аэрокобры».

Немецкие же летчики-истребители «пользовались удобными коллиматорными прицелами Revi с хорошей оптикой, значительно облегчавшими их боевую работу» (в коллиматорном прицеле «подсвеченная прицельная сетка и цель видны одинаково резко», а визировать цель столь точно, как в рамочном прицеле, не требуется)535.

ЖИВУЧЕСТЬ

То обстоятельство, что немецкие истребители в среднем за войну чаще имели преимущество в огневой мощи над советскими, чем советские над немецкими, усугублялось меньшей по сравнению с немецкими живучестью большинства советских «ястребков», т. е. способностью их противостоять попаданиям пуль и снарядов. Главной причиной этого было широкое применение в конструкции краснозвездных машин дерева и ткани. Из всех применявшихся советскими ВВС в годы войны истребителей цельнометаллическими были лишь американские «аэрокобры», «киттихауки» и «томагауки». И-16 имел цельнодеревянный фюзеляж, а значительная часть обшивки его крыла была выполнена из полотна; у И-153 полотняной была обшивка не только консолей крыльев, но и хвостовой части фюзеляжа. Эта последняя обшивалась полотном и на «харрикейнах», и – наряду с фанерой – на большинстве «яков» (на Як-3 и Як-9У вместо полотна везде стояла фанера). При этом крыло «яков» всю войну имело фанерную обшивку и деревянные нервюры, а у Як-1 и «Яковлевых-7», где из сосны выполнялись не только нервюры, но и лонжероны (т. е. весь силовой набор крыла), оно вообще было цельнодеревянным. Цельнодеревянными же были консоли крыла и хвостовая часть фюзеляжа МиГ-3, а у ЛаГГ-3, Ла-5 и Ла-5ФН – все крыло и весь фюзеляж. Практически такую же цельнодеревянную конструкцию имели и Ла-7 (а также Ла-5ФН последних серий): металлическими – кроме, естественно, капотов, закрылков, щитков шасси и каркасов рулей и элеронов – у них были только лонжероны крыла.

Разница в живучести деревянной и металлической конструкций хорошо видна, например, из воспоминаний бывшего летчика 210-го штурмового авиаполка Г.Ф. Сивкова. «Если снаряд «Эрликона» [20-мм зенитной пушки. – А.С .] попадал, – пишет он, – в Ил-2 с металлическим крылом, он делал пробоину до 200 мм с рваными краями. Самолет при этом продолжал спокойный полет. Если такой снаряд попадал в деревянное крыло, разрушалось до 30 % обшивки и сразу возникал [вследствие уменьшения у дырявого крыла способности создавать подъемную силу. – А.С .] сильный крен. С трудом можно было удержать машину в горизонтальном полете»536. Это – штурмовик Ил-2, а меньший по размерам «ястребок» нередко терял от попадания 20-мм снаряда такую часть фанерной обшивки крыла, что разрушался в воздухе537 (ведь обшивка на самолетах Второй мировой была работающей, т. е. воспринимала часть нагрузок, испытываемых крылом). «[…] Если осколочно-фугасный снаряд в «як» попадал, – свидетельствует И.И. Кожемяко из 867-го (затем – 107-й гвардейский) истребительного авиаполка, – то дело было плохо – фанера просто разлеталась, дыры получались гигантские. Даже если истребитель не загорался, то все равно приходилось прыгать – без обшивки не полетишь». Однажды, продолжает Иван Иванович, «мессер» «как ударил, так у меня все крыло «раскрылось». Только щепки во все стороны полетели! Протектор от бензобаков летел кусками! Обшивку с крыла буквально содрало, баки стали видны»…538 Далее, если металлический лонжерон подчас выдерживал попадания даже крупнокалиберных пуль, то сосновый, бывало, раскалывали и 7,92-миллиметровые.

В конце концов анализ «многочисленных фактов» подобного рода побудил советское руководство принять решение о переходе к постройке исключительно цельнометаллических самолетов539. Но осуществилось это уже после войны. Обычно считается, что причиной тому была нехватка алюминия, но, как показал М.С. Солонин, общий ресурс этого металла, которым располагал СССР в 1941–1945 гг., составлял не менее 575 000 т, а на планер одного истребителя его требовалось никак не больше тонны. Но «переход от фанерного к дюралевому самолетостроению означал полную смену технологии, оборудования, оснастки», а значит, и неизбежное на первых порах снижение выпуска самолетов540. А советское руководство делало ставку на огромное количественное превосходство в технике… Поэтому, видимо, на тех же авиазаводах № 292 и № 31 и отсутствовало до самого конца войны необходимое для изготовления цельнометаллического варианта их продукции – Як-3 – штамповочное и гальваническое оборудование. Не хватало «даже обычных «гильотин» для резки листового металла и фрезерных станков»541.

«При попадании зажигательных снарядов», добавляет Д.Б. Хазанов, «древесина, составлявшая основу конструкции наших машин», «часто загоралась в воздухе»542. Впрочем, пожароопасность, пожалуй, все же не была специфическим недостатком деревянной конструкции. В. Швабедиссен указывает, что советские истребители 1944–1945 гг. – по большей части деревянные или полудеревянные – «трудно было поджечь»543; известно также, что цельнодеревянный ЛаГГ-3 загорался значительно реже, чем Як-1 с металлическим каркасом фюзеляжа и металлической же обшивкой средней части фюзеляжа. «[…] Порой подлетаешь к Воронежу, – вспоминает о летних боях 1942 г. Ф.Ф. Архипенко, воевавший тогда на «лаггах» в 17-м истребительном авиаполку 205-й истребительной авиадивизии, – и видишь 2–3 падающих горящих «яка», а ЛаГГ-3 плохо горел и по этой причине завоевал симпатии летчиков»544. Степень пожароопасности истребителей определялась, видимо, все-таки в основном тем, насколько были защищены от воспламенения топливные баки. ЛаГГ-3 потому и горел плохо, что уже в 1941 г. был оснащен системой нейтрального газа – заполнявшего по мере выработки топлива бензобаки (а затем и отсеки самолета) и препятствовавшего воспламенению паров бензина при попадании пули или снаряда. А Як-1 получил такую систему только в сентябре 1942-го… Ну, а в 1944–1945 гг. системой нейтрального газа были оборудованы уже все «яковлевы» и «лавочкины».

Отсутствие какой бы то ни было защиты бензобаков обусловило особенно низкую живучесть советских «ястребков» начала войны – И-16, И-153 и МиГ-3. Не говоря уже об отсутствии системы нейтрального газа, на «ишаках», выпущенных до второй половины 1939 г., и на первых сериях «мигов» баки не были даже протектированы – так, что пробоины в них не могли самозатягиваться, препятствуя распространению бензина и его паров по самолету. А на остальных протектор бензобаков был, похоже, таким же неудовлетворительным, что и на И-16, дравшихся летом 1939-го на Халхин-Голе – на которых он совершенно не затягивал пробоины. Ведь, как отмечали пилоты 54-й истребительной эскадры люфтваффе, для того чтобы поджечь в 1941-м И-153, достаточно было «нескольких выстрелов по бортам», И-16 «легко воспламенялся при обстреле сверху и сбоку», а МиГ-3 «легко» – легче даже, чем Як-1, – «загорались при обстреле со всех ракурсов»545.

Еще в 1942-м фактически непротектированные бензобаки стояли и на Як-1 и Як-7б; их протектор тоже «не обладал должными заволакивающими свойствами и не препятствовал вытеканию бензина из бензобаков»546. «И, главное, что-то нужно делать с баками, – докладывал в сентябре 1942 г. заместителю заведующего авиационным отделом ЦК ВКП(б) Н.С. Шиманову командир 288-й истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии Юго-Восточного фронта подполковник С.Ф. Коновалов. – Загорание в воздухе Як-7 происходит буквально от попадания одной пули […]»547.

Пожароопасность советских истребителей долгое время повышало также отсутствие внутренней герметизации. Сквозняки, гулявшие внутри самолета с незагерметизированными отсеками, позволяли пламени мгновенно перебрасываться, например, из крыла в кабину летчика – и охватить в течение короткого времени всю машину. А между тем, как уже отмечалось, на «яковлевых» перегородки в фюзеляже стали устанавливать только в начале 1943 г., а из «лавочкиных» внутреннюю герметизацию получил только Ла-7 в середине 1944-го…

Немецкие же истребители с самого начала имели и внутреннюю герметизацию и протектированные бензобаки. Правда, в какой-то степени это нейтрализовалось отсутствием системы нейтрального газа, а у Bf109 еще и тем, что 45 % обшивки этого самолета выполнялось из сплавов с высоким содержанием легковоспламеняемого магния548. Зато почти все немецкие истребители имели цельнометаллическую конструкцию! Только у «мессершмиттов», выпускавшихся, начиная с середины 1944 г., – Bf109G-14, большей части Bf109G-10 и К-4 и последних серий Bf109G-6 – хвостовая часть фюзеляжа была деревянной: металла в Германии тогда уже не хватало. Однако и у этих машин процент дерева в конструкции был меньше, чем у любого истребителя советского производства.

А живучесть самолетов FW190 как немецкие пилоты, так и советские специалисты признавали вообще не имеющей аналогов! Мало того, что «фоккеры» были оснащены звездообразным двигателем воздушного охлаждения – несравненно более живучим, чем стоявшие на «мессершмиттах», «яках» и «лаггах» рядные моторы водяного охлаждения. Последние могло заклинить в результате одного пулевого попадания в водяной радиатор, а двигатель «фоккера» не переставал работать даже после разрушения одного, а то и двух цилиндров. Как известно, «звезды» воздушного охлаждения устанавливались и на многих советских истребителях – И-16, И-153 и «лавочкиных». Но, в отличие от этих последних, FW190 обладал еще и прочнейшей – значительно усиленной по сравнению с Bf109 – цельнометаллической конструкцией. Для причинения ей фатальных повреждений недостаточным оказывалось даже такое мощное, по советским меркам, вооружение, как две 20-мм пушки ШВАК на самолетах Ла-5 и Ла-5ФН. «Самолет ФВ-190 с данным вооружением на самолете Ла-5 сбить трудно, даже с полного боекомплекта (с короткой дистанции)», – прямо докладывал в 1943 г. гвардии капитан В.А. Луцкий из 32-го истребительного авиаполка549. В итоге, как подсчитали советские специалисты, еще и в 1944 г. 81 % атак советскими «ястребками» самолетов FW190 заканчивался безрезультатно550, т. е. не приводил к сбитию «фоккера» даже при попаданиях в него. А как уже отмечалось, вновь поймать противника в прицел в воздушном бою было чрезвычайно трудно… После войсковых испытаний самолета Ла-7, проходивших в сентябре – октябре 1944 г. в 63-м гвардейском истребительном авиаполку 3-й гвардейской истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта, летчики опять отметили недостаточность вооружения из двух ШВАК551. Воевавший на «лавочкиных» в 31-м истребительном полку Л.З. Маслов и сейчас утверждает, что «для воздушного боя огневой мощи двух пушек хватало»552, но противником, которого встречали осенью 1944-го в небе Литвы и Курляндии пилоты 63-го гвардейского, были почти исключительно FW190 (из 54-й истребительной, 3-й и 4-й штурмовых и штабного отряда 51-й истребительной эскадры)! Если для борьбы с ними не хватало мощи даже двух ШВАК «лавочкиных», то что же говорить о «яках» и «лаггах» с одной ШВАК и одним УБС?

А случайно ли, что В.А. Тихомиров – единственный из всех летчиков-фронтовиков, чьи записанные уже в наши дни воспоминания изданы А.В. Драбкиным, – считает «слабоватым» даже вооружение Як-7б553 (превосходившего, напомним, по огневой мощи не только все «яки», кроме Як-3, Як-9Т и Як-9У, но и двухпушечные «лавочкины»)? 12-й истребительный авиаполк ВВС Балтийского флота, в котором воевал в конце 1943 г. – 1945 г. Владимир Алексеевич, и под Ленинградом, и в Прибалтике, и в Восточной и Западной Пруссии сталкивался в основном с FW190…