Шрифт:
— Какого черта? Что тут происходит? — вопрошает Джил, обращаясь с оцепеневшему от ужаса второкурснику.
— Паркер свихнулся. Кто-то назвал его алкашом, и он принялся все крушить.
Вероника Терри растерянно смотрит на свое белое платье, безнадежно испорченное розовыми пятнами, потом медленно поворачивается к нам.
— Они насмехались над ним весь вечер, — со слезами в голосе говорит она. — Они…
— Перестань! — раздраженно обрывает ее Джил. — Как ты допустила, чтобы он так набрался?
Ожидавшая сочувствия Вероника недоуменно моргает. Стоящие неподалеку перешептываются, с трудом скрывая злорадные улыбки.
Брукс просит официантов поднять бар и принести вино из подвала. Примеряющий на себя роль президента Доналд Морган пытается успокоить Паркера. Из толпы зрителей доносятся свист и неодобрительные выкрики, самые мягкие из которых «пьянь!» и «придурок!». Язвительный смех звучит как оскорбление. Виновник случившегося, изрезанный разлетевшимися осколками стекла, с мокрыми по колено брюками, стоит в центре лужи, похожий на обмочившегося ребенка. Наконец он поворачивается к Дональду, и я вижу, что добром это все не кончится.
Кэти тихонько ахает. Паркер бросается на Моргана, оба падают, сцепившись, и начинают мутузить друг друга кулаками. Зрители наблюдают за схваткой с нескрываемым удовольствием. Симпатий к Хассету не, испытывает никто, и в происходящем они видят справедливое воздаяние за миллион мелких обид и оскорблений, за наглость и издевательства, терпеть которые последние два года приходилось едва ли не всем. Вернувшийся со шваброй официант останавливается на безопасном расстоянии от растекающихся по полу ручейков, среди которых продолжается бой. Противники сплелись в один громадный черный комок, беспорядочное шевеление которого, судорожные движения рук и ног вызывают ассоциацию с пытающимся спастись от наводнения чудовищным насекомым.
— Идем отсюда, — говорит Джил, отворачиваясь оттого, что стало теперь проблемой и головной болью другого.
Мы с Полом молча следуем за ним, осторожно ступая по морю бурбона, бренди и вина.
Дороги, по которым мы едем, похожи на черные стежки, пересекающие широкое белое полотно. За окном свистит ветер, но «сааб» держится уверенно, даже когда Джил давит на газ. На Нассау-стрит столкнулись две машины: кричат водители, мелькают огни, прыгают тени. У северного выезда из кампуса нас встречает выскочивший из будки проктор, жестами показывающий, что проезд закрыт, но мы проносимся мимо. Джил включает третью передачу, потом четвертую.
— Покажи ему письмо, — говорит он.
Пол вытаскивает что-то из-под куртки и передает мне.
— Что это?
Конверт надорван сверху, но я все же различаю штамп в верхнем левом углу.
— Пришло сегодня вечером, — объясняет Джил.
«Мистер Харрис!
Данным письмом извещаю о том, что я распорядился провести расследование относительно выдвинутых против вас старшим консультантом доктором Винсентом Тафтом обвинений в плагиате. Ввиду серьезности данных обвинений и принимая во внимание возможные последствия, мною принято решение провести на следующей неделе заседание Дисциплинарного комитета, на котором будет рассмотрен ваш вопрос и принято соответствующее решение. Прошу связаться со мной для определения времени предварительной встречи. Пожалуйста, подтвердите получение этого письма.
С уважением,
Маршалл Мидоус».— Он все спланировал заранее, — говорит Пол, когда я возвращаю письмо.
— Кто?
— Винсент. Сегодня утром.
— То есть письмо — это предупреждение?
— Против меня у него ничего нет. Так что он начал с тебя.
В его голосе слышна нотка недовольства. Пол словно намекает: все началось с того, что я толкнул Тафта.
— Но побежал-то первым ты, — негромко говорю я.
Машина слегка подпрыгивает, проезжая над люком, и из-под колес брызжет грязь.
— Я и в полицию позвонил, — говорит он.
— Что?
— Потому его и задержали. Я сказал, что видел Винсента возле Диккинсон-Холла, когда убили Билла Стайна.
— Ты солгал.
Жду реакции Джила, но он неотрывно смотрит на Дорогу. Глядя в затылок Пола, я вдруг испытываю странное ощущение, как будто смотрю на самого себя, как будто я снова в отцовской машине.
— Это так? — спрашивает Джил.
Впереди уже видны белые домики. В окнах Тафта света нет. За домами поднимаются укрытые заснеженными шапками деревья.
— Тафт еще в участке, — бормочет Пол. — В доме никого нет.
— Послушай, ты ведь даже не знаешь, где он хранит чертеж. Как ты будешь его искать? Может, Тафт вообще держит чертеж в другом месте.
— Другого места нет. Он мог спрятать его только у себя дома.
Джил не слушает. Он сбрасывает скорость, притормаживает, но не выключает двигатель, чтобы в любой момент повернуть назад. Не дожидаясь, пока «сааб» остановится, Пол открывает дверцу и выпрыгивает на тротуар.