Каверин Вениамин Александрович
Шрифт:
Казак, не выпуская Шахова, вытянулся во фронт.
— Так точно, господин генерал.
Шахов поднял глаза: он увидел черную жесткую бороду и красноватые глаза, смотревшие на него в упор, не мигая.
— В штаб, в Гатчину, — коротко сказал генерал.
Он, хромая, пошел в сторону, по узкой тропинке.
Два есаула шли за ним.
Опираясь на шашку, он с трудом перелез через крутую насыпь, оттолкнув адъютантов, которые хотели поддержать его.
«…Усиленная рекогносцировка с боем, произведенная сегодня, выяснила, что… для овладения Петроградом наши силы недостаточны… Царское Село постепенно окружается матросами и красногвардейцами…»
Тарханов осторожно вошел в комнату и почтительно остановился у порога.
— Ваше превосходительство!
«…Граждане, солдаты, доблестные казаки! Донцы, кубанцы, забайкальцы, уссурийцы, амурцы и енисейцы, вы все, оставшиеся верными своей солдатской присяге, вы, поклявшиеся крепко и нерушимо держать клятву казачью, к вам обращаюсь я…»
Перо трещит, рвет бумагу.
— Прошу извинения, ваше превосходительство! Я только что встретил пленного, которого взяли вчера вечером. Это — видный большевик. Я встречал его в Петрограде. Разрешите допросить?
Генерал мельком взглянул на Тарханова и снова обратился к приказу.
— Прикажите привести сюда.
Шахов под охраной казаков стоял в коридоре с закрученными на спине руками.
Его втолкнули в комнату. Опустив голову, он молча подошел к столу.
— Развяжите руки, — быстро сказал генерал.
Казаки перерезали веревку.
— Поручик, допросите пленного.
Тарханов, прищелкнув шпорами, сел за стол и придвинул чернильницу и бумагу; глаза у него сузились, бледное лицо побледнело еще больше.
— Назовите вашу фамилию.
Шахов молча растирал затекшие руки; на запястьях у него были синие полосы.
Он поднял голову, усмехнулся и ничего не ответил.
— Фамилия? — повторил Тарханов.
— You say, you used to meet him; you must know his name [1] ,— раздражительно произнес генерал.
Тарханов принялся писать.
— Сколько вам лет?
Шахов внимательно и как будто с особенным любопытством рассматривал бледное лицо: ровный, как струна, пробор, свежевыбритые, слегка напудренные щеки, высокий, прямой лоб, тонкие губы; от Тарханова пахло одеколоном, и только теперь Шахов заметил, что правый глаз у него немного больше и темнее, чем левый.
1
Вы говорите, что вы с ним встречались; его фамилия должна быть вам известна (англ.).
Он снова ничего не ответил.
— Вы будете отвечать? — сдержанно спросил Тарханов.
— Нет.
Тарханов встал и, отодвинув от себя протокол, обратился к генералу:
— Я полагаю…
— Я полагаю, что вы должны осведомиться о причинах, которыми руководствуется этот человек, отказываясь отвечать на ваши вопросы.
Тарханов молча наклонил голову и сел. Руки у него едва заметно дрожали.
— Будьте добры объяснить причины… — начал он.
— Имейте в виду, что большевики — наши друзья, — весело перебил его генерал, — они учат нас искусству гражданской войны. Для наших стратегов это драгоценный опыт. Я очень благодарен вашим товарищам, господин большевик, за вчерашние уроки.
— Пожалуйста. Рад служить, — отрывисто ответил Шахов.
— Продолжайте допрос, поручик.
— Вы состоите на действительной военной службе?.. Вы по своему почину явились на фронт? Почему вы отказываетесь отвечать на мои вопросы?
— Если вам угодно знать, — вежливо и презрительно отвечал Шахов, — то именно потому, что эти вопросы задаете мне вы.
Тарханов вздрогнул, поднял голову и невольно оборотился к генералу.
— Разрешите просить вас выяснить это обстоятельство, поручик, — быстро произнес генерал.
— Если вам угодно, ваше превосходительство. А по какой причине, позвольте узнать, вы именно мне отвечать отказываетесь?
— А по той причине, — неторопливо ответил Шахов, — что, если бы у вас было на одну сотую больше чести, вы не стали бы меня допрашивать.
Тарханов встал и с грохотом отодвинул стул.
— Ваше превосходительство…
— Продолжайте допрос, поручик.
— Я отказываюсь продолжать допрос, ваше превосходительство. Этот человек…
— Вы правы. Этот человек, несомненно, замешан в важных государственных преступлениях. Допрос его может иметь особенно важное значение. Будьте добры продолжать допрос, поручик.
Тарханов молча наклонил голову.
— Объявите ваше воинское звание, — сказал он, удерживая вздрагивающие губы, — назовите отряд, в котором вы состояли, когда были взяты в плен.
Шахов молча следил за ним.
— Я должен вас предупредить, что этот допрос может совершенно изменить вашу участь. В известных случаях вы можете надеяться…
Он вдруг оборвал и откинулся на спинку стула.
Шахов с посиневшим лицом ударил кулаком по столу.
— Если вы мне скажете… еще хоть одно слово… (он перевел дыхание), я тебя…