Потом мы прошли мимо комнаты, видимо, предназначенной для церемонии: маты на полу веером расходились от помоста, за которым было широкое окно. За окном ветер трепал дерево. Было легко представить себе Аарона, обещающего навечно прекратить страдания всех своих последователей. Потом мне представилось, как его ученики признаются в своих грехах, как моя дочь делится самыми потаенными секретами, открывает свою душу, чтобы этот человек растерзал ее.

В следующей комнате я увидела маленькие столы и стульчики, множество детских рисунков на стенах и доску. Классная комната. В конце коридора мы повернули направо и остановились перед деревянной дверью. Моя провожатая постучала три раза. Низкий мужской голос произнес:

— Входите.

Это был Аарон.

Женщина шагнула в комнату, но я заколебалась. Потом вдруг поняла, какой ничтожной и уязвимой чувствую себя рядом с ним, и меня окатило волной гнева.

Аарон сидел за широким столом спиной к окну. По обе стороны от стола высились книжные полки. Потолок пересекали широкие деревянные балки, а в углу пылал уютный огонь.

Дверь слева, возможно, вела в его личную комнату. Я представила, как он водит туда юных девушек, и мне стало дурно. Наконец я взглянула на Аарона — человека, которого вот уже несколько десятилетий старалась не вспоминать. Он изучал меня, задумчиво сцепив руки и дружелюбно улыбаясь, словно радуясь встрече со старым другом. На нем был темно-синий свитер и большие, явно дорогие наручные часы. Лицо его испещрили морщины, но выглядел он хорошо — годы щадили его.

— Оставлю вас наедине, — сказала моя провожатая и тихо прикрыла дверь.

Аарон встал, и мне сразу вспомнилось, как он нависал надо мной. На мгновение я снова почувствовала себя ребенком, но тут же приказала себе выпрямиться, хотя колени и подгибались.

— Надин, как я рад тебя видеть!

От этих слов и его фамильярного тона у меня все внутри перевернулось.

— Я пришла не к тебе. Я ищу свою дочь.

Он кивнул и принялся сверлить меня взглядом. Я заставила себя не опускать глаза, не вспоминать, что он со мной делал. Какой холодной и мокрой была его кожа после купания.

— Да, Лиза. Она уже проделала большую работу и возвращается на свою духовную стезю. Внутри у нее очень много гнева… — Он покачал головой.

Меня затрясло. Так Лиза все-таки здесь, и он знает, кто она! Теперь я уже не сомневалась, что он специально ее искал. Мне хотелось разбить это самодовольное лицо. Но моя дочь где-то рядом, и если я нападу на него, то он мне ничего не скажет.

— Мне надо поговорить с ней.

— Прости, но ей это только повредит. Она сейчас в процессе исцеления.

— Может, она сама решит? — гневно спросила я.

— Лиза нашла во мне своего духовного наставника.

— Я ее мать.

— Но хорошая ли ты мать?

От такого удара у меня чуть не подкосились ноги, и он увидел мой страх и стыд.

— Ты наверняка задавалась этим вопросом. Как она ступила на дурную дорожку? Почему она жила с этими людьми? Она утратила свой дух. — Он покачал головой. — Такая красавица, такая широкая душа, но столько боли! — Он постучал себя по груди. — Надо отпустить ее.

У меня перед глазами вдруг встал омерзительный образ: он шарит руками у меня под рубашкой со словами «Отпусти свой страх, освободи свое тело».

Я сделала шаг вперед.

— Если ты к ней хоть пальцем притронешься…

— Ты ничего не сделаешь. — Он тоже шагнул вперед. — Лиза готова к духовному пробуждению и пойдет ради этого на все. А ты?

— Мне не надо спасать душу, это нужно тебе. Я помню, что ты делал со мной в детстве.

— Ты заявила в полицию.

Он ничего не отрицает, но и не признает.

— И я это так не оставлю.

— Но ничего не произошло. Я все еще здесь. — Он сделал глубокий вдох, потянулся обеими руками вверх, потом выдохнул, сцепил руки перед грудью и опустил их, после чего дружелюбно посмотрел на меня. — Свет наблюдает за нами. И он знает, что я не сделал ничего дурного.

— Закон запрещает растление малолетних.

— Если бы ты была права, меня бы арестовали.

Собственное бессилие сводило меня с ума. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что наш разговор может записываться, и точно формулировал свои ответы.

— Ты стала врачом. Тебе, наверное, пришлось нелегко после смерти мужа.

Откуда он столько обо мне знает? Это Лиза ему рассказала? Представив, как они обсуждают меня и что он мог ей обо мне наговорить, я пришла в ужас, но промолчала.

— Лиза сказала, что ты не веришь в жизнь после смерти, что наши близкие могут навещать нас. Но если ты не веришь во что-то, это еще не значит, что оно не существует.

Я не собиралась играть в эти игры.

— Мне надо поговорить с дочерью.