Он улыбнулся, взял телефон и сказал кому-то:

— Пожалуйста, приведите ко мне Лизу Лавуа. Спасибо. — Положив трубку, он обратился ко мне: — Встань поближе к огню, ты же замерзла.

Мне вспомнилось, как мы сидели у огня после купания, как он завернул меня в полотенце и усадил к себе на колени. Моя мать отвернулась. Неужели она знала, что происходит? От этой мысли мне стало нехорошо.

Увидев, что я не двигаюсь с места, Аарон сказал:

— Ты никогда мне не доверяла, хотя я и не понимал почему. Я всегда любил тебя, и мне казалось, что нас что-то связывает.

Он заглянул мне в глаза, и я снова ощутила тошнотворную неправильность происходящего, знакомую еще с детства. То, что в глубине своей извращенной души он верил в собственные слова, делало их еще хуже.

— Я делал все, чтобы помочь тебе и твоей матери.

— Помочь? Да ты просто больной педофил! Я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал, что ты мошенник. Твой центр скоро закроют.

Он молча склонил голову, рассматривая меня, после чего спокойно сказал:

— Мои ученики верны мне и благодарны за мою помощь. Твои угрозы бессмысленны.

Дверь открылась, и Аарон встал.

— Лиза, добро пожаловать.

Она уже здесь? Может быть, она ждала где-то неподалеку? Я обернулась. Вместе с Лизой в комнату вошел пожилой мужчина. Волосы падали Лизе на плечи густыми волнами, на ней были черные лосины и бежевый свитер.

Я шагнула навстречу:

— Лиза!

Вошедший с ней мужчина загородил ее от меня.

— Отойдите, пожалуйста, — сказала я и вдруг поняла, что передо мной стоит Джозеф. В отличие от брата, время не пощадило его: он исхудал, побледнел, под покрасневшими глазами залегли темные круги, а волосы поредели. У него был вид тяжело больного человека.

Лиза подошла к Аарону, а он обнял ее за плечи и принялся поглаживать ее шею, там, где проходила яремная вена. Меня охватила паника.

— Лиза, с тобой все в порядке? — спросила я, решив пока что не обращать внимания на Джозефа.

Она даже не взглянула на меня, но посмотрела на Аарона, словно спрашивая разрешения заговорить. На ее лице было написано обожание, а вся поза выражала покорность.

— Расскажи, о чем мы говорили утром, — велел Аарон.

Лиза повернулась ко мне — в ее глазах горел гнев, но голос звучал спокойно.

— Здесь очень интересно, я узнала много нового о медитации и духовности. Я стала спокойнее, потому что попала туда, где мне помогут.

Я изучала ее лицо в поисках признаков усталости или стресса, но она выглядела здоровой и отдохнувшей. Это меня успокоило, но вместе с тем и испугало — мне не хотелось думать, что Аарон оказывает на нее хоть какое-то положительное влияние, но надо было признать, что так хорошо она не выглядела уже много лет.

— Лиза, я рада, что с тобой все хорошо.

— Все в порядке. Мне тут нравится. Мы подружились.

Она улыбнулась Джозефу, и тот улыбнулся в ответ, но мне не понравилось выражение его лица — от него исходила какая-то лихорадочная энергия, словно он опять впал в маниакальную фазу. Мне вспомнилось, как он стоял над Мэри, как улыбнулся, когда она закричала.

Я подавила в себе приступ паники.

— Они кажутся друзьями, но, если ты не будешь во всем их слушаться, они отвернутся от тебя.

В глазах Лизы полыхнул гнев. Значит, она еще не утратила свою личность. К сожалению, гнев этот был обращен на меня.

— Ты злишься, потому что я тебя не послушала. Я счастлива. А ты пытаешься снова мною командовать. Ты думаешь, что знаешь, как лучше? Думаешь, с тобой я в безопасности?

— Со мной?

О чем она?

Она осеклась и взглянула на Аарона. Он кивнул.

— Мы же с тобой уже говорили: чтобы отпустить негативные мысли, надо проговорить все, что с тобой произошло.

Она повернулась ко мне, и в глазах у нее заблестели слезы.

— Мама, это был Гаррет.

— О чем ты?

— Он изнасиловал меня.

У меня перехватило горло. «Нет, только не Гаррет!» Я лихорадочно пыталась осмыслить услышанное и потрясенно глядела на дочь, чувствуя, как у меня колотится сердце.

— Все началось, когда мне было тринадцать, — продолжала Лиза. — Ты все время была в больнице.

В последних словах не прозвучало ни гнева, ни горечи. Это было поражение — ребенок отчаялся докричаться до своей матери и сдался.

— Пару дней назад он нашел меня на причале, купил мне кофе, сказал, что хочет за все извиниться. Поэтому у меня и случилась передозировка — он что-то мне подсыпал. Потом все уже было не важно. Ты сразу решила, что я снова вернулась к наркотикам.