Приближение русских застало турецкий гарнизон Перекопа врасплох. Ворота Ор-Капу едва успели захлопнуть перед самым носом разведроты драгун. Широкий ров был абсолютно сухим, пушки на вал не выкачены. Командир 1-го Драгунского полка, подошедшего через час после разведчиков, оценил обстановку и после кратковременной артподготовки повел своих солдат на приступ. Им удалось оседлать стену и захватить одну из башен. Турки, собравшись с силами, контратаковали. Их сметали пулеметным огнем, но янычары продолжали упорно лезть. На стене завязалась рукопашная схватка. Ветераны 1-го Драгунского стойко отбили все атаки и сами перешли в наступление. Их вскоре поддержали солдаты 3-го Драгунского, а еще через два часа подоспели 1-й и 2-й Ударные полки.

Наступившая темнота не остановила сражения. Русские действовали четко и слаженно, шаг за шагом выбивая противника. Вскоре земляной вал оказался захвачен по всей своей восьмикилометровой длине, из последних сил держалась только крепость. Да и то – больше по причине нежелания русских командиров гробить людей на штурме стен. Проще дождаться подхода артиллерии и раскатать цитадель по камушку.

Незадолго до полуночи к Перекопу подошел сам воевода с основными силами. Михайло, узнав от вестовых об идущем бое, ускорил марш. Ему страстно хотелось одержать быструю, но бескровную победу, чтобы хоть немного сравняться славой с покорителями Кафы и Азова Ушаковым и Журавлевым. И в этом стремлении его поддерживало все войско – от офицеров до рядовых. Поэтому на приступ Ор-Капы русские пошли прямо с марша. Все успевшие подтянуться пушки и минометы провели короткий мощный артналет. Понеся большие потери, янычары и топчи стали разбегаться, не слушая своих командиров. Удар измотанных переходом, но горящих желанием побыстрее схватиться с врагом полков завершил разгром.

На рассвете ворота Ор-Капу, через которые русские до сих пор проходили только рабами, распахнулись. В полном порядке, с развернутыми знаменами через них потекли колонны русских войск.

За Перекопом снова пошли выжженные солнцем степи. Подразделения группы развернулись фронтом шириной пятнадцать километров. Полки построились в батальонные каре.

Тем временем войска Восточной группы начали грузиться на корабли Нового флота и захваченные в Азове транспортники, чтобы пересечь Азовское море. На перевозку пятнадцати тысяч человек и сорока восьми орудий понадобилось три рейса. Высаживалась Восточная группа в Керчи.

Через три дня, двадцать второго августа, обе группы соединились под Карасубазаром [75] . И, разрушив город до основания, совместно двинулись на юго-запад, растянувшись по степи широким бреднем.

Очень скоро татары поняли, что наступают их последние дни – уж очень страшно выглядело с виду неторопливое, планомерное наступление. Чувствовалось, что эта армия пришла навсегда. И в самое ближайшее время русские отомстят за все годы набегов, грабежей, убийств и насилия. За сотни тысяч убитых и уведенных в полон.

Противопоставить накатывающемуся стальному валу было практически нечего. Цвет и гордость крымчаков – ханская гвардия полностью полегла еще в мае при взятии Бахчисарая уланским полком. Мужчин-воинов в чамбулах осталось едва с четверть – остальные сложили головы тремя месяцами ранее. Всего татары могли выставить шестьдесят-семьдесят тысяч бойцов, а после проведения тотальной мобилизации, загребая «под ружье» стариков и мальчиков, – сто пятьдесят – двести тысяч человек. Центрального управления нет – султан так и не успел прислать им нового хана.

И что остается делать? Выходы в причерноморские степи перекрыты страшными русскими, города на побережье захвачены. Скрыться в горах? И долго там просидишь? Пастбища невелики, и большие овечьи отары не прокормят. А кончатся бараны – кончатся и люди. Ибо им останется питаться землей и камнями. Татарские чамбулы начали стихийно стягиваться к Ак-Мечети [76] , религиозному центру Крыма. Постоянная авиаразведка докладывала русскому командованию, что оценивает общую численность в триста-четыреста тысяч человек. И это количество беспрестанно увеличивалось.

Собравшиеся на курултай мурзы совещались два дня, благо враги не торопились. В результате долгих переговоров, изредка переходящих в драки, предводители решились дать захватчикам бой. Последний и решительный, так как все равно деваться-то некуда!

Собрали всех, кто мог держаться в седле – седобородых и безусых. Русскому командованию группирование сил врага играло на руку – не надо будет потом гоняться по всему полуострову за мелкими отрядами. Утром двадцатого августа Скопину-Шуйскому поступила очередная радиограмма из Грозного. Авиаразведка доложила о приближении огромнейшей татарской орды. Численность противника оценивалась в сто двадцать – сто пятьдесят тысяч. Эту информацию через час подтвердили вестовые, присланные драгунскими разъездами. А еще через три часа Михайло собственными глазами увидел на горизонте столб пыли, больше напоминающий приближающийся самум [77] .

Войска принялись готовиться к бою. Дистанции между подразделениями сокращались. Солдаты перестраивались в полковые каре. Но общее продвижение армии практически не замедлилось. До решительного сражения в тот день не дошло. Орда, отягощенная обозами, шла крайне медленно. А отдельные, вырвавшиеся вперед татарские отряды моментально перехватывались уланами и драгунами.

Бой начался на рассвете следующего дня. Едва взошло солнце, татары увидели в километре от себя поблескивающий штыками строй русских. Кочевники даже не успели вскочить в седла, как на них обрушился шквал огня. Двести пятьдесят стволов – минометы, пушки, гаубицы – ударили одновременно. Грохот первого залпа походил на извержение вулкана. Среди татар началась страшная паника. Кто верхом, кто на своих двоих, они начали разбегаться. Но драгунские и уланские полки, еще затемно вышедшие на фланги, загнали татар обратно под снаряды. Вырваться удалось считаным единицам.