В этой книге собраны рассказы, написанные Гарри Гаррисоном в разные годы его блистательной литературной карьеры. Некоторые из них перекликаются с романами, принесшими ему мировую славу, другие абсолютно самостоятельны. Гаррисон пробовал себя в разных жанрах, нередко писал в соавторстве и публиковался под разными псевдонимами, но его произведения получались неизменно оригинальными и увлекательными.
Многие из вошедших в эту книгу рассказов на русский язык переведены впервые.
Издательство АЗБУКА®
Часть первая
Вопрос времени
– И что сейчас будет? – спросил Джефф О’Хара, глядя красными от усталости глазами на деревянный ящичек с рядом разноцветных лампочек на крышке.
– Перехожу к демонстрации, – ответил Антонини. Его длинные узловатые пальцы заплясали по рядам кнопок на задней стенке ящичка, и ритмично заполыхали разноцветные огоньки. Откинув с лица длинные седые волосы, он сосредоточенно нахмурился. – Для управления колороматахромом требуется немалый опыт, почти искусство, которое состоит в том, чтобы обнаружить гармоничные колебания, почувствовать дисгармонию, а затем выбрать нужное сочетание… О! Я только что зафиксировал отклонение… оно все четче… Большой палец… на вашей правой руке… с ним что-то неладно…
– Там у меня заусеница, – проворчал Джефф, записывая несколько строк в блокнот. – Сложно не заметить.
– Заусеница? Я ее не видел, поскольку глаза мои, естественно, были закрыты. Но гармоничные колебания должны устранить изъян. Поближе к ящичку, пожалуйста. – Снова замелькали длинные пальцы и замерцали огоньки. – Сейчас начнется излечение, и ваша кожа восстановится.
– С большинством заусениц поступают проще, – сказал Джефф, покусывая свою. – Ладно, Антонини, можете выключать, я уже видел достаточно. По условиям нашего фонда вы имеете право на грант…
– Ага! – Антонини театрально выпрямился, сплетя пальцы на груди, и в глубоких темных глазницах вспыхнули огни. – Значит, вы верите! Осознаете ценность моего колороматахрома!
– Я осознаю, что это всего лишь груда мусора, а его работа – простой фокус, но мое мнение значения не имеет. А теперь, для документов, – как ваше имя?
– Вы меня оскорбляете! – взвизгнул Антонини, в негодовании размахивая руками. – Вы сомневаетесь в моей правоте, в моих открытиях, в моих поисках, чтобы надо мной посмеяться! Берегитесь, пока мои пальцы по своей собственной воле не вцепились в ваше лживое горло, источающее яд…
– Спокойнее! – глухо прорычал Джефф, расправляя под пиджаком мускулистые плечи.
Несмотря на средний рост, зарождающуюся лысину и возраст под сорок, он производил впечатление человека, с которым шутки плохи, – пять лет службы в морской пехоте наложили неизгладимый отпечаток. Антонини сразу же перестал размахивать руками и попятился.
– Вот так-то лучше, – сказал Джефф. – Как я уже вам говорил, это всего лишь мое личное мнение, о котором вы и спрашивали. На возможность выдачи гранта оно не влияет, не считая того, что я поместил вас в низшую категорию по причине явной бесполезности вашей штуковины. Вот вам пачка бланков, несколько конвертов с марками и адресами и брошюра с инструкциями. Читайте инструкции и в соответствии с ними заполняйте бланки отчетов. Их отправляйте по почте в последний день каждого месяца, а от фонда будут приходить чеки, в данном случае на сто долларов.
– За столь мизерную сумму я никогда не…
Тяжелый взгляд Джеффа заставил его замолчать, а затем прошелся по разваливающейся мебели и пыльным занавескам.
– Театральные представления оставьте для простаков. Судя по виду этой свалки, сто баксов – это на девяносто восемь больше того, что вы зарабатываете сейчас. Так что слушайте внимательно. Нас не интересует, скольких людей вам удалось или не удалось излечить на самом деле, – нас интересуют лишь подробные отчеты. Мы их тщательно проверяем. Если попадетесь хоть на малейшем преувеличении, на микроскопической лжи в описании результатов ваших процедур, вы будете немедленно исключены из нашего реестра без возможности восстановиться. Вам ясно?
– Более чем, – уныло ответил Антонини.
Он упал в кресло и начал просматривать брошюру с инструкциями, что-то бормоча. Джефф взглянул на часы и защелкнул дипломат:
– Если есть вопросы, звоните в фонд, номер на внутренней стороне обложки. А мне пора. Я жду междугородного звонка.
Свежесть ранней весны чувствовалась даже в пропитанном смогом воздухе городских улиц. Джефф свистнул, подзывая такси. Продолжая насвистывать, он толкнул внушительную тиковую дверь с золотыми буквами: «Комиссия по благотворительности, обслуживанию и контролю качества». Заметив его, Салли Паркер подняла взгляд от пишущей машинки.
– Засвистите по-другому, когда увидите, кто ждет в вашем кабинете, – сказала она.
– Никому не разрешается ждать у меня в кабинете.
– Похоже, умеренный образ жизни дурно влияет на память. «Мисс Паркер, – сказали вы мне, – если в мое отсутствие придет страдающий плоскостопием джентльмен в ботинках сорок пятого, пусть подождет в моем кабинете». Конец цитаты.
– Представитель закона? – Джефф задумчиво прищурился. – Интересно, что стряслось на этот раз? – Он вошел в кабинет и хмуро уставился на упитанного мужчину, который стоял у окна, держа руку в кармане пиджака. – Моя фамилия О’Хара. Чем могу помочь?
– Маннгеймер, детектив. – Незнакомец неуклюже вытащил левой рукой удостоверение и махнул им; правая оставалась в кармане.
– Рад познакомиться, сержант Маннгеймер. Что вы хотели?
– К нам поступила жалоба…
– На меня?
– Нет, на какого-то жулика по имени Акакака, который, как выяснилось, получает деньги от вашего фонда, и нам нужны некоторые сведения…
– Одну минуту, сержант. – Подойдя к ряду шкафов, Джефф вытащил ящик с табличкой «А – Д» и быстро просмотрел его содержимое, после чего вернулся к столу с папкой в руке и перелистал ее. – Да, помню его, приятный старичок, ему как минимум лет девяносто. Что вы хотите о нем узнать?