…И не она!

В крайнем случае мог понять, увидев на месте председателя сеньору Гарсия, хотя и коню понятно, что никто не станет сажать палача в кресло председателя. Место же это занимает полукровка с блестящими стальными глазами, о которой я доселе ничего не слышал, и изображений которой никогда не видел. И она тут явно командует – слишком вольготно себя чувствует. Как такое понять?

– Мне долго так стоять? – не выдержал я и нарушил молчание. Что ж, пора начинать шоу. Сеньора председатель бегло пожала плечами.

– Сколько потребуется.

– А в часах это сколько? Или в сутках?

Вопрос мой остался без ответа.

– Может мне тогда стихи продекламировать? Раз уж вы меня так рассматриваете? Чтоб не вхолостую?

– Продекламируй, – разрешила она, скупо кивнув. Из-под равнодушных масок сеньор офицеров показались улыбки, но саму сеньору в черном я прочесть все так же не мог.

– Можно на русском? – Меня несло, и я не знал, хорошо это или плохо. Это не кабинет королевы, здесь могут быть совсем иные критерии оценки, но с собой поделать ничего не мог.

– Можно. – Вновь кивок.

– Духовной жаждою томим, – начал я, картинно взмахнув рукой, – В пустыне мрачной я влачился. И шестикрылый серафим на перепутье мне явился… (13)

Почему это? Каюсь, это первое, что пришло в голову. Вот так вот, ни с того ни с сего, озвучка мысли. Я наткнулся как-то на это произведение, когда пытался быть "не как все", оно мне понравилось, и я его выучил. А теперь выстрелило.

…И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный, и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул…

Я сбился. Забыл, что дальше. Меня сбил новый эмоциональный настрой, эмоциональная волна, которая поднялась среди сеньор-"решающих" по мере того, как я рассказывал. Особенно со стороны сеньоры Гарсия.

– Ну, что же ты? – довольно усмехнулась сеньора председатель. – Заканчивай!

Я молчал. Тогда продолжила она, на очень чистом, невероятно чистом русском, однако с акцентом, отличным от акцента обратной стороны Венеры:

Как труп в пустыне я лежал, И бога глас ко мне воззвал: "Востань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей."

Она знает классику? Причем русскую? Я зауважал ее еще больше. Неимоверно, можно сказать, зауважал. Катарина тоже много знает, но против нее играют ее понты, желание выделиться, поставить другого человека на место. Эта же сеньора такая, какая есть. Будто истинная аристократка, в энном поколении, причем самая что ни есть официальная.

– Почему ты выбрал это стихотворение? Считаешь себя пророком? – сощурились ее глаза.

Я покраснел.

– Нет, сеньора. Просто с языка слетело. Какой с меня пророк?

По ее глазам я понял, что она слишком напряжена. Ее поразила эта ситуация, но это не положительная эмоция.

– Ты знаешь, кто мы?

Я еще раз оглядел всех присутствующих.

– Да.

– Молодец. – Пауза. – А можешь сказать, ради чего мы все здесь собрались?

Гулять так гулять. Я решил идти до конца по узкой дорожке балансирования и начал откровенно дурачиться:

– Так точно, сеньора! Чтоб посмотреть на меня. Хотите, я вам сплясать могу? Да-да, я еще плясать умею!

Удивленное молчание. Такого они от меня не ждали. Явный перебор. Я же пер напролом, понимая, что менять линию поведения поздно.

– Самба? Мамба-румба? Сальса? – Я сделал несколько движений, обозначающих, что танцую. – Не хотите, нет? Жаль! А я хорошо танцую. Несколько лет учился!

О, а может вы просто хотите фото со мной на память? Чтоб потом вставить в рамку, и детям, и внукам показывать? "Кому фото с обезьянкой! Фото с обезьянкой Шимановским на память! Подходите! Скорее!" – заголосил я слащавым голосом, как делают это полупрофессиональные фотографы в Центральном парке, в районе Копакабаны.

– Не паясничай! – рявкнула вдруг ее рыжее высочество. Не выдержала. Хотя Мишель так же была на грани. Глазки сеньоры Гарсия недобро сузились, но она держалась. Сеньора же председатель явно получала от общения удовольствие, и не скрывала этого.

– Почему ты считаешь, что нам должно быть интересно "фото с обезьянкой"? – вновь прищурилась она, но за смеющимися глазами я снова разглядел напряжение.

– Потому, что решение принято, сеньора, – ответил я, вкладывая в голос насмешку. – Принято вами, – очертил я круг. – Всеми вами. И утверждено. – Указал пальцем вверх, в потолок. – Не понимаю смысла этого сбора. Его просто нет! Разве что "сфотографироваться" на память…