Шрифт:
Отряды Дмитрия, выстроившиеся и готовые к битве, видят бодрого и бесстрашного военачальника.
Вот он останавливается перед рядами, поднимает руку.
Тишина.
На лице Дмитрия нет обычной угрюмости, голос звучит уверенно и громко:
«Любезные и верные сподвижники!
Настал час, в который господь решит мой спор (прю) с Борисом!
Будем спокойны, ибо всевышний правосуден. Он чудесно спас меня, чтобы казнить злодея…
Не бойтесь многочисленности врагов. Побеждают мужеством и добродетелью, а не числом, как то свидетельствует история…
Мне будет царство, а вам слава, лучшая награда добродетели в здешней краткой жизни…»
Итак, жизнь кратка, а всевышний правосуден. Чего же ждать? Вперед!
— Да здравствует царь Дмитрий!
— Виват!
Польская конница первой врезалась в правое крыло московской рати. При абсолютном численном преимуществе противника фланговый удар был, видимо, наиболее верным решением.
И действительно, кавалерия выигрывает жаркую схватку, неповоротливые Борисовы призывники побежали, опрокидывая центр. В этот момент Мстиславский, кажется, вспоминает, что он воин и военачальник и даже почти жених царской дочери. Мечом в самой гуще битвы он бьет врагов, отбиваясь от натиска, и своих, чтобы остановить бегство.
Но один все-таки в поле не воин, если пятьдесят тысяч вокруг него охвачены паникой. Потом они придумают, что кони испугались поляков, одетых в вывернутые медвежьи шубы. На князя обрушиваются удары сабель, он ранен в голову, весь в крови, падает с коня. Стрельцам с трудом удается вынести командующего из битвы…
А сама битва?
Вот-вот и она будет выиграна. Смяты уже и фланг, и вражеский центр, но… На пути атакующих встает железная стена. В прямом и переносном смысле…
Принимая этих людей на службу, Борис надеялся на них и щедро одаривал деньгами и прочими милостями. Ведя войну с пьянством, не жалел для них бочонков с вином — серебряных, с дорогим вином! — из царских погребов, называл «милые моему сердцу немцы!»
И милые сердцу ландскнехты не подвели.
Закованные в железо, железной выучки и духа семьсот воинов встречают конную лаву прицельным огнем…
Загремели вдруг выстрелы и позади атакующих. Это осажденный Басманов бесстрашно вышел из крепости, чтобы, разгромив оставленный лагерь, ударить Дмитрию в тыл. Однако, убедившись, что рати Мстиславского повсюду отступают под прикрытием немецкого огня, Басманов со своим маленьким отрядом был вынужден вернуться в Новгород.
Битва затихла.
Поле боя осталось за Дмитрием.
Четыре тысячи русских трупов лежали на берегах Десны.
Говорят, что Дмитрий плакал, объезжая это поле…
На другой день на помощь самозванцу прибыли четыре тысячи запорожцев, и Борисовы воеводы отошли окончательно, к Стародубу.
Однако и Дмитрию пришлось отступить. Немцы вырвали у него полную победу, а полупобеда и кровопролитная битва напугали польских союзников. Мнишек, выбранный ими гетманом еще в начале похода, вдруг решил возвращаться в Польшу под предлогом близкого сейма.
«Рыцарство» грубо потребовало денег за проявленную храбрость и пролитую кровь.
Кто-то даже нагло крикнул Дмитрию:
— Дай бог, чтоб посадили тебя на кол!
Оскорбитель получил от царевича по зубам, но почти все поляки ушли.
Война становится русской.
Предав с почестями земле останки погибших на поле сражения соратников и неприятелей, Дмитрий отводит войска на восток к укрепленному Севскому острогу. Здесь он «спешил вооружать, кого мог: граждан и земледельцев». Пополнение взамен павших и ушедших — его главная задача.
Войско Бориса засело тем временем в зимних дебрях вблизи Стародуба, где некогда пробирался к границе лесными тропами Григорий Отрепьев.
В войне наступила месячная пауза.
Однако это не традиционное зимнее затишье, характерное для межгосударственных войн. Гражданская имеет свои законы. Обе стороны не может удовлетворить шаткое равновесие сил. Если для Дмитрия полупобеда привела к отступлению, то Борис тем более не может удовлетвориться полупоражением. И хотя, воспользовавшись тяжелым ранением главного воеводы, его «сотоварищи» не спешили оповестить царя о реальном положении вещей, умный Годунов все понял. Однако он решает сдержать гнев и велит передать Мстиславскому:
«Когда ты, совершив знаменитую службу, увидишь образ Спасов, Богоматери, чудотворцев Московских и наши царские очи, тогда пожалуем тебя свыше твоего чаяния. Ныне шлем тебе искусного врача, да будешь здрав и снова на коне ратном».
К страдающему от ран военачальнику царь шлет врача, к потрепанному войску нового воеводу.
Казалось бы, выбор полководца не труден. Ведь есть же Петр Басманов, доказавший способность уверенно биться с самозванцем даже малыми силами. И его действительно отзывают из Новгорода-Северского в Москву, где встречают, как и положено встречать героя. Для торжественного въезда в столицу Басманову посланы собственные царские сани, ему даровано боярство, своими руками протягивает Годунов герою золотое блюдо, наполненное червонцами, сыплются и другие дары.