Одиссея последнего романтика
вернуться

Григорьев Аполлон Александрович
Шрифт:
И от души чего теперь им надо? Им — совести бичам и выходцам из ада, Со дна души подъявшимся змеям? Иль больше нечего сосать им жадно там? Иль жив доселе коршун Прометея, Не разрешен с Зевесом старый спор, И человек, рассеять дым не смея, Привык лишь проклинать свой страшный приговор? Или за миром призрачных явлений Нам тщетно суждено, бесплодно жизнь губя, Искать себя, искать тебя, О разрушения зиждительного гений? Пора, пора тебе, о демон мировой, Разбить последние оплоты И кончить весь расчет с дряхлеющей землей… Уже совершены подземные работы, Основы сущего подкопаны давно… Давно создание творцом осуждено, Чего ж ты ждешь еще?.. . . . . . . . . . . . . . .

Июль 1846

К * * *

«Ты веришь в правду, и в закон…» {161}

«Ты веришь в правду и в закон, Скажи мне не шутя?» «Дитя мое, любовь — закон, И правда— то, что я влюблен В тебя, мое дитя». «Но в благородные мечты Ты веришь или нет?» «Мой друг, ты лучше, чем мечты,— Что благородней красоты? В тебе самой ответ!» «Хотя в добро бы иль хотя б В свободу верил ты?» «К чему, дитя мое? Тогда б Я не был счастлив, не был раб Любви и красоты». «Хотя бы в вечную любовь Ты верить, милый, мог?» «Дитя мое! волна — любовь, Волна с волной сойдется ль вновь — То знает только бог!» «Ну, если так — то верь хоть в страсть, Предайся ей вполне!» «Тебе ль не знать, что верю в страсть? Но я, храня рассудка власть, Блаженствую вдвойне!»

Август 1846

Артистке {162}

Когда, как женщина, тиха И величава, как царица, Ты предстоишь рабам греха, Искусства девственного жрица, Как изваянье холодна, Как изваянье, ты прекрасна, Твое чело — спокойно-ясно; Богов служеныо ты верна. Тогда тебе ненужны дани Вперед заказанных цветов, И выше ты рукоплесканий Толпы упившихся рабов. Когда ж и их-восторг казенный Расшевелит на грубый взрыв Твой шепот, страстью вдохновленный, Твой лихорадочный порыв, Мне тяжело, мне слишком гадко, Что эта страсти простота, Что эта сердца лихорадка И псами храма понята.

Октябрь 1846

«С тайною тоскою…» {163}

С тайною тоскою, Смертною тоской, Я перед тобою, Светлый ангел мой. Пусть сияет счастье Мне в очах твоих, Полных сладострастья, Томно-голубых. Пусть душой тону я В этой влаге глаз, Всё же я тоскую За обоих нас. Пусть журчит струею Детский лепет твой, В грудь мою тоскою Льется он одной. Не тоской стремленья, Не святой слезой, Не слезой моленья — Грешного хулой. Тщетно на распятье Обращен мой взор — На устах проклятье, На душе укор.

1846(?)

Тополю {164}

Серебряный тополь, мы ровни с тобой, Но ты беззаботно-кудрявой главой Поднялся высоко; раскинул широкую тень И весело шелестом листьев приветствуешь день, Ровесник мой тополь, мы молоды оба равно И поровну сил нам, быть может, с тобою дано — Но всякое утро поит тебя божья роса, Ночные приветно глядят на тебя небеса.