Раздался свисток, и поезд, покачиваясь, пришел в движение.

Джой запрокинула голову и закрыла глаза в полной уверенности, что польются слезы.

С платформы до нее донесся какой-то невнятный крик, но она не обратила на него внимания. Вагоны катились все быстрее, а локомотив, пыхтя, покачиваясь и набирая скорость, тащил их в сторону туннеля.

Вдруг кто-то сказал:

— Бог мой, он собирается прыгать!

Джой взглянула назад. Люди, оставив на время попытки пристроить свои вещи, прильнули к окнам. Без особого интереса Джой наклонилась к стеклу.

Рядом с поездом бежал человек. За ним на ветру развевался галстук. Он что-то кричал.

Боже мой, неужели это…

— Грей?

Джой вскочила со своего места. И в этот момент он прыгнул.

— Грей! — закричала она.

«Ноги, только не подведите», — думал Грей, бросившись в сторону открытой двери последнего вагона.

Оказавшись в воздухе, он увидел внизу колеса поезда, а потом взглянул вверх на стремительно приближающийся вход в туннель.

Теперь у него было два варианта: либо его разрежет пополам, либо расплющит, как блин.

К счастью, он не ошибся с траекторией и скоростью. Однако во время приземления кожаные подошвы его ботинок проскользнули по металлическому полу. Грей едва успел уцепиться за поручень, чтобы не вылететь в дверь с противоположной стороны.

Поднявшись, он сразу же побежал по проходу, вглядываясь в лица пассажиров. Люди отскакивали с его пути, журналы летели в воздух, книжки вырывались из рук, сумки падали на пол.

Далеко впереди сквозь открытые двери вагонов Грей увидел ярко-желтое платье Джой. Она подскочила с места, с ужасом глядя на него.

— Мы не закончили, — крикнул он, рванувшись к ней с новой силой. — Джой! Мы не закончили.

Когда Грей наконец добежал до нее, он резко остановился и, задыхаясь, ухватился за спинку сиденья, чтобы удержать равновесие.

— Мы… не… закончили.

— Ты что, решил разбиться насмерть?

К ним подошел проводник:

— Сэр, я буду вынужден…

Грей сунул руку в карман:

— Вот… мой… билет.

Проводник посмотрел на бумажку с таким видом, как будто она была написана на иностранном языке. Неудивительно, ему не часто приходилось видеть, чтобы пассажиры влетали в поезд по воздуху.

— Прошу прощения, мэм, — сказал он. — Этот человек к вам пристает? Мэм?

Джой покачала головой. Но скорее сожалея о недостатке психического здоровья Грея, чем отвечая на вопрос проводника.

— Я люблю тебя, — сказал Грей.

Ее глаза взметнулись к нему, чудные волосы рассыпались по спине.

— Что?

— Я люблю тебя, Джой Мурхаус! Я люблю тебя! — орал он.

Джой уставилась на него. То же самое сделала женщина, сидевшая позади них. И мужчина, сидевший через проход. Собственно говоря, все, кто был в поезде, уставились на него.

Проводник улыбнулся:

— Мм, мэм?

— Нет, он не пристает. Но он… у него не все дома.

Она схватила Грея за руку и потянула вниз, чтобы он сел рядом с ней.

— Что ты…

Грей обхватил ладонями ее лицо и порывисто поцеловал.

— Я люблю тебя и молюсь, чтобы было еще не слишком поздно.

Джой с недоумением отодвинулась назад:

— Я не понимаю.

Грей взял ее руки и сжал их.

— Сколько идет этот поезд?

— Мм, три часа.

— Отлично. Мне столько всего надо тебе рассказать.

К тому моменту, когда они стали подъезжать к Олбани, Джой начала верить в то, что это не сон. Грей рассказал ей обо всем. О матери. Об отце. О своем детстве.

— Поэтому в ту ночь, когда я приезжал увидеться с тобой, — сказал он, — я и ушел так. Я поклялся себе, что никогда не буду таким, как мой отец. И что? Я проехал три сотни миль только ради того, чтобы увидеть тебя. И хотя я понимал, что ты не такая, как моя мать, я столько вынес, стараясь, чтобы родители оставались вместе, что позволить себе приехать, позволить себе упасть перед тобой — все это казалось мне слишком опасным. Я запаниковал.

Он с нежностью посмотрел на Джой и погладил ее по голове.

— Джой, прости меня. Прости, что я заставил тебя вынести весь этот ад. Что мне понадобилось так много времени, чтобы понять, что мы можем быть вместе. Ты не сделала ничего такого, что могло бы оправдать мое недоверие. — Грей сделал глубокий вдох и провел рукой по волосам. Этот жест он повторял так много раз, что теперь его темные волосы торчали вверх сами собой, входя в противоречие с его изысканной, сшитой на заказ одеждой. — После того как ты сегодня ушла из номера, у меня возникло чувство, что меня ранили в грудь. Я просто не мог дать тебе уйти, не сказав о том, что чувствую. Послушай, если ты бросишь меня, я пойму. Я не стану тебя обвинять. В наших отношениях я вел себя совершенно… бестактно. Неразумно. Просто невежливо, черт возьми. А знаешь, что самое смешное? Сначала я думал, что слишком стар для тебя. Это не так. Во многом ты более зрелый человек, чем я. Ты понимаешь, что чувствуешь. Ты можешь говорить о своих чувствах. А у меня в этом деле полная каша. Но… господи… я… я люблю тебя.