Я рассмеялась.

— Рада, что сумела внести что-то новое.

Смех Беннетта отдался дрожью в моем теле, потому что его губы были прижаты к моей шее.

— Что да, то да.

Длинные пальцы скользнули вниз по животу, бедрам и, наконец, устроились у меня между ног.

— Твоя очередь.

— Получить оргазм? Да, пожалуйста.

Беннетт лениво обвел пальцем мой клитор, прежде чем проникнуть внутрь. Он знал мое тело лучше, чем я. Когда же мой сварливый босс успел так меня изучить?

— Нет, — тихо сказал он. — Твой черед исповедоваться.

— Я не могу думать, когда ты это делаешь.

Поцеловав меня в плечо, он снова убрал руку на живот и принялся выводить там круги. Я нахмурилась, но Беннетт этого не заметил. Он был слишком увлечен скольжением своих пальцев по моей коже.

— Черт, у меня было столько мужчин. Прямо не знаю, с чего начать.

— Хлоя, — с нажимом произнес он.

— Парочка в старшей школе, один в колледже.

— Ты спала только с тремя мужчинами?

Я отодвинулась, чтобы взглянуть на него.

— Привет, Эйнштейн. Я спала с четырьмя мужчинами.

По его лицу разлилась самодовольная усмешка.

— Понятно. И несомненно, я далеко обставил их всех?

— А я?

Его ухмылка исчезла. Он удивленно моргнул.

— Да.

Это было сказано искренне. Что-то внутри меня растаяло, разлившись мягким теплом. Потянувшись, я поцеловала Беннетта в подбородок, чтобы скрыть, как на меня подействовали его слова.

— Хорошо.

Покрывая поцелуями его плечо, я счастливо застонала. Мне нравился его вкус, нравилось вдыхать его чистый полынный запах. Погрузив пальцы ему в волосы, я притянула Беннетта вниз, так что могла целовать и покусывать его подбородок, шею и плечи. Он держался очень тихо, нависая надо мной и не отвечая на поцелуи.

Какого черта?

Он набрал воздуха, чтобы заговорить, но затем снова закрыл рот. Каким-то образом я ухитрилась оторваться от него и выговорить:

— В чем дело?

— Я понимаю, что ты считаешь меня неисправимым бабником, но вообще-то это для меня важно.

— Что для тебя важно?

— Я хочу услышать, как ты это говоришь.

Я уставилась на него. Он пристально смотрел на меня, и его глаза наливались знакомой сердитой зеленью. Мысленно промотав в голове последние несколько минут, я попыталась понять, о чем он.

Ох.

— О да.

Его брови сошлись на переносице.

— «О да» что, мисс Миллс?

Меня обдало жаром. Сейчас его голос звучал по-другому. Жестко. Повелительно. И дьявольски сексуально.

— Да, ты далеко обставил их всех.

— Так-то лучше.

— По крайней мере, пока что.

Перекатившись по кровати, он взгромоздился на меня, сжав запястья моих рук и придавив к подушке над головой.

— Не дразни.

— Не дразни? Да ладно, — сказала я, судорожно дыша.

Его член прижался к моему бедру. Я хотела, чтобы он был выше. Чтобы он скользил во мне.

— Мы только и делаем, что дразним друг друга.

Как будто решив доказать, что это не так, он сжал член и ввел в меня, обвив мою ногу вокруг своего бедра. Не двигаясь, он смотрел на меня сверху вниз. Его губа чуть подергивалась.

— Прошу, двигайся, — прошептала я.

— Тебе бы этого хотелось?

— Да?

— А если я не буду?

Прикусив губу, я попыталась состроить гневную гримасу. Улыбнувшись, он хрипло выдохнул:

— Вот как надо дразнить.

— Пожалуйста!

Я попробовала двигать бедрами, но он повторял мои движения, так что трения не было.

— Хлоя, я никогда тебя не дразню. Я трахаю тебя до потери сознания.

Я рассмеялась. Он закрыл глаза, потому что при смехе мои мышцы сжались сильнее, плотней обхватывая его.

— Не то чтобы изначально ты была слишком сознательной, — сказал он, кусая меня в шею. — А теперь скажи мне, как тебе хорошо со мной.

Что-то в голосе Беннетта — нотка уязвимости или то, как он дрогнул на последних словах, — показало мне, что мой босс не шутил.

— Никто раньше не доводил меня до оргазма. Ни языком, ни пальцами, вообще никак.

Беннетт и до этого почти не двигался, хотя явные признаки напряжения выдавали его: плечи дрожали, а дыхание было отрывистым, словно все тело готовилось взорваться в этой путанице из простыней. Но когда я сделала свое признание, он полностью застыл.

— Ни один?

— Только ты. — Я приподнялась, чтобы чуть куснуть его за подбородок. — Я бы сказала, что это дает тебе право называться лучшим.

Он выдохнул мое имя, и его бедра двинулись — назад и вперед. И снова назад и вперед. С разговорами было покончено: его рот нашел мои губы, а затем подбородок, шею и уши. Его рука, скользнув по моей груди, легла на лицо.