— Такого нет.

Ответ получился слишком поспешным, это почувствовали все.

Каскад и Каденция стояли на коленях над искореженным Геспером. На «Серебряные крылья зари», то есть на орбиту Невмы, мы поднялись два часа назад. С тех пор живые роботы не отходили от раненого, и их пальцы без устали ощупывали место, где бедняга Геспер слился воедино с обломком корабля. Они не разговаривали и почти не шевелились — только бешеный танец огоньков за стеклянными панелями указывал на активность. Со дня нашей высадки на Невму Геспер совершенно не изменился, по крайней мере внешне. У него огоньки по-прежнему напоминали затухающие угли и едва двигались. Каскад и Каденция не просто касались его, а словно погружали пальцы в золотую броню. Можно было подумать, что она мягче и податливее глины. Хотя оба человека-машины отстранились — медленно и синхронно, — отпечатков на золотых пластинах не осталось.

Каденция обратила ко мне прекрасное серебряное лицо:

— Портулак, Геспер жив. Тяжелое ранение вынудило его защитить свой интеллект, сконцентрировать сознание, превратив себя в слабо мерцающий светоч ума и памяти. Спасти его можно, только не здесь.

— Тогда где? На Невме?

— Там тоже ничего не получится, — ответил за нее Каскад. Его певучий голос успокаивал и ободрял, даже когда новости были откровенно ужасными. — Геспера нужно вернуть в Кольцо Единорога, к машинному народу. Там его полностью восстановят и вознаградят за труды.

Путь в Машинное пространство займет десятки тысячелетий, обратный — еще столько же, если Геспер вообще вернется. Даже мне, шаттерлингу, привыкшему мерить время циклами, такой срок казался бесконечным.

— Путь-то неблизкий. Геспер его выдержит?

— Это зависит от корабля, — сказала Каденция. — Корабль нужен быстрый, чтобы сократить субъективное время путешествия. В латентность Геспера не погрузить, то есть перелет он прочувствует с первой секунды до последней, как отмерят корабельные часы.

— Разве нельзя собрать большую стазокамеру?

— В Имире нет соответствующих технологий, а у нас — нужных инструментов.

— А если разобрать его? Сложим в стазокамеру по частям…

— Геспер не перенесет разборку, — покачал головой Каскад. — К тому же его сознание распределено по телу. Отсоединение любой части опасно.

— Сами же сказали, что Геспер сконцентрировал сознание, — напомнила я слова Каденции.

— Это образное выражение, — отозвалась та. — Технические подробности вам не понять. Уверяю, возвращение в Кольцо Единорога — единственный шанс.

— Можно спустить его на Невму?

— Если аккуратно, то да.

— Тогда мне хотелось бы показать его Фантому. Ну, об этом мы уже говорили. Пользы может и не быть, но попробовать стоит.

— Мы не возражаем, — согласился Каскад. — Спускать его на Невму рискованно, но рискованно и везти на родину в таком состоянии.

— Вы считаете, что Геспер погибнет при любом раскладе, — догадалась я.

— Такой вариант не исключен, — подтвердила Каденция. — Вашему пожеланию мы препятствовать не станем и, если хотите, поможем все организовать.

— Я пока не получила разрешение местных властей…

— Мы можем поддержать ваше ходатайство, — проговорил Каскад. — Раз Геспер обратился к вам с просьбой, мы тоже обязаны к ней прислушаться.

— Давайте перенесем его в шаттл, — предложила Каденция.

— Ну, если вы считаете… — Я замялась.

— Мы будем очень осторожны и внимательны, — пообещал Каскад.

Роботы подошли к искореженному Гесперу с разных сторон и подняли без малейших усилий, плавно и грациозно. Я хотела отключить гравитацию или вызвать погрузочный челнок, однако Каскад и Каденция в моих услугах не нуждались.

Раненого человека-машину пронесли через весь корабль в главный грузовой отсек, куда я пристыковала шаттл. Когда мы прилетели, Каскад и Каденция расспрашивали о моем флоте. Число кораблей, которые я вожу с собой, вызвало если не искреннее удивление, то вежливый интерес. Но сейчас роботы полностью сосредоточились на пострадавшем и на мой флот внимания не обращали.

В Имире мы сели уже после заката — остывающие барханы пели свою колыбельную. По моей просьбе Геспера отнесли в безопасное помещение в башне, где нас всех поселили. Мне претило держать Геспера взаперти, как багаж, зато комната могла известить меня о малейших изменениях в его состоянии.

Я вернулась к себе в апартаменты, но, как ни странно, не застала там Лихниса. У себя он тоже отсутствовал. Я почувствовала себе брошенной. Когда мы с роботами улетали на орбиту, Лихнис очень тревожился. А может, я внушила себе и это, и то, что он будет ждать, а потом скажет, как соскучился.

Мрачная, подавленная, я еще и на ужин опоздала, поэтому велела апартаментам приготовить что-нибудь по традициям Горечавок, но ела без аппетита — открыла балкон, разулась и, устроившись на кровати, смотрела, как теплый ветерок колышет занавески. Мимо то и дело проносились жители Невмы на сверкающих пестрых, словно витраж, крыльях.