Под взволнованный рассказ они добрались до номера. Вадя заторопился вперед, чтобы прокомментировать, в каком виде он застал номер, как потом бегал к Алисе, как девчонки сначала ломились к ним, а потом с визгом бежали прочь…

Номер мало что не скрипел от чистоты и свежести. Аккуратно застеленные кровати с подогнутыми уголками. Прикрытый Вадин чемодан. Приглушенный свет лампочек — и на тумбочках около кроватей, и в торшере. Скромно пристроившийся около телевизора пульт. Вокруг ножки стола спиралью свернувшийся шнур Интернета. Приоткрытая дверь в ванную. Сухое ковровое покрытие около порожка.

— Ничего себе! — присвистнул Вадя. — Вот это скорость! Вот это японцы! Вот это я понимаю! Это, пока мы тебя искали, они прошустрили весь номер! Ты смотри, ни одного осколочка не осталось!

Наверное, Вадя слишком громко орал, и дверь они не закрыли…

— Не переживай! Все включат в твой счет!

Шишкина злорадствовала. На ее пухлом лице цвела такая торжествующая улыбка, как будто она выиграла мировой танцевальный конкурс.

— А что же ты, Санечка, ничего больше не купил? Денег не хватило?

Шишкина крутила зонтик, засовывала руку под спицы, ища, как он открывается.

— Это правильно! — Ее голос доносился из-под сложенного купола. Она чуть ли не целиком влезла в него, но открыть так и не смогла. — Тебе теперь бабло беречь надо. Экономить. Деньги понадобятся. Большие деньги.

— Катись отсюда! — вступился за друга Вадя.

Он дернул зонтик за ручку, и механизм сработал. Щелкнула пружина, распахивая поле с летящими райскими птицами.

— Круть! — выдохнула освободившаяся Шишкина. — Поношенное только слегка.

— Что ты понимаешь? — тыкал зонтиком в Шишкину Вадя. — Это раритет. Антиквариат.

— Старье, — неубедительно пыжилась Шишкина — глаз оторвать от птиц она не могла.

«Дарю! — мысленно подсказал сам себе Санёк. — Носи и не кашляй».

— Не про твою честь! — Вадя отжимал зонтиком назойливую Шишкину к двери. — Иди побегай, поищи такой.

— Ой, подумаешь! — держала оборону Шишкина. — Захочу, он мне его подарит! А? Санёк! — Она выглянула из-за зонта. — Подаришь? А я тебя поцелую.

«Дарю!»

— Я подумаю. — Санёк отобрал у Вади зонтик и осторожно сложил. — Может быть.

Лицо Шишкиной мало что не стало в два раза шире — до того довольно она улыбнулась.

— Ты чего? — кинулся Вадя к Саньку. — Кому ты собрался зонт дарить? Этой кикиморе?

— Ой, на себя посмотри! — Шишкина поплыла к выходу. Она качала бедрами, на каждом шаге оглядывалась — разыгрывала женщину-вамп.

— Я подумаю, — хрипло повторил Санёк. — Подумаю.

— Не дари! — Вадя подбежал к двери, чтобы плотнее ее за Шишкиной закрыть. — Она же потом трезвонить начнет, что ты зонт для нее купил, вешаться на тебя станет. Ну ее.

— Тебя не спросили! — сквозь зубы процедил Санёк, бросая зонт под кровать.

Он злился на себя. Выбор! Он должен сделать выбор, но у него это не получалось. Нет ничего сложного — протянуть руку и отдать. Что будет дальше, не его проблемы. Почему он медлит?

— А чего тут спрашивать? — искренне возмущался Вадя, разваливаясь на своей кровати. — Никому не отдавай. Себе оставь. Ты же для матери купил? Мне такой же надо своей затарить. Покажешь где?

На секунду от ярости у Санька все потемнело перед глазами. Он, как взведенная пружина, подпрыгнул на месте, навис над Вадей и заорал:

— Да пошел ты со своими советами! Сопливых мы еще не слышали! Кому захочу, тому и отдам. Захочу — вообще об колено сломаю. Кто просил тебя лезть со своими указаниями, козел ты безрогий!

Ему хотелось ударить Вадю, вдавить в кровать и мутузить, мутузить, пока не перестанут на него смотреть эти огромные, полные слез глаза. Он уже подтянул кулаки к груди, но силой заставил себя отклониться. Белым росчерком появилась щель между дверью и косяком в ванную комнату, и он шагнул в нее.

Руки тряслись. Хотелось плакать, потому что все это было бессмысленно и бесполезно. Санёк вытащил из кармана телефон и быстро набрал номер отца.

— Ну чего, наследник? Деньги получил? — довольно хохотнул отец. — Теперь на все гуляешь?

— Папа, — начал Санёк. Губы слиплись, и произнести такое знакомое слово получилось не с первого раза.

— Затосковал, что ли? — добродушно басил отец. — Матери позвони!

Мать — это хорошо. Мать засыплет вопросами о еде и сне, о достопримечательностях и Шишкиной, о подарках.