— Подумаешь, большое дело!

— Не сомневайся, очень большое. Улик достаточно. Мы нашли марихуану, кокаин и ЛСД, которые ты со своими кретинами-дружками притащил в номер.

— Не понимаю, о чем вы, — хмыкнул Джастин.

— У нас есть твои отпечатки пальцев, и наверняка их найдут на пакетиках с марихуаной и другими наркотиками. Тебе дан испытательный срок, во время которого нельзя употреблять алкоголь, наркотики и нарушать общественный порядок. За тобой числятся все три нарушения.

— Через час отец вытащит меня отсюда, и если Гарри хочет получить свои денежки, то постарается все уладить до утра.

— На сей раз не выйдет. Рассел Конрой выдвинул официальные обвинения. Мои заместители опросили свидетелей, и, как видишь, у нас имеются документальные подтверждения погрома, который вы учинили. В номере обнаружены наркотики и спиртные напитки, и очень скоро мы пригласим девушек, которые развлекались с вами прошлой ночью. Представляешь, как будет здорово, когда выяснится, что кому-то из них нет восемнадцати лет? Ведь тогда придется добавить к списку изнасилование малолетней и содействие в преступлении против несовершеннолетних. Но даже если это не подтвердится, ни о каком условном наказании, консультациях у психолога и общественных работах не может быть и речи. Придется отсидеть сколько положено.

— Всего-то один час. — Джастин поднял средний палец.

— В нарушение твоего условного наказания. Взгляни на часы! Уже половина девятого, поздновато для слушания дела об освобождении под залог. Так что будешь гостить в наших шикарных апартаментах до десяти утра, а потом мы предстанем перед судьей и изложим суть дела.

— Треп!

— Шеф Глисон, — вмешался Гарри. — Родители моего клиента — уважаемые в городе люди, и полагаю, можно отпустить Джастина на ночь под их ответственность.

— Этому не бывать. — Взгляд Брукса был полон решимости. — Он останется здесь. Возможно, мне не удастся убедить судью и он завтра отпустит Джастина под залог, но до тех пор он мой.

— Ты, ничтожество! Надутый, продажный коп! Что ты выделываешься? Отец сто раз купит тебя с потрохами и дорого не заплатит. Да что ты мне сделаешь?

— Стыдно определять собственную значимость банковским счетом отца. Но мне плевать на твою искореженную поганую душонку. А сделать я могу следующее: для начала арестовать и предъявить обвинение. Собственно, так я уже и поступил. Потом, до распоряжения судьи, буду держать под стражей. И уж поверь, непременно выступлю со свидетельскими показаниями на суде, если до него дойдет дело, и распишу во всех подробностях твое омерзительное поведение и безобразия, что ты натворил.

— Мне хотелось бы остаться с клиентом наедине, — заявил Гарри.

— Вы уже беседовали в течение получаса.

— Брукс, мне надо переговорить с клиентом.

— Ладно. А когда закончите, его отправят в камеру.

Брукс вышел из комнаты, и через несколько секунд оттуда послышались дикие вопли. Он понимал, что это мелочно и недостойно профессионала, что надо быть выше личной неприязни, но, черт возьми, приятно было слышать, как Джастин визжит и бьется в истерике, словно двухлетний несмышленыш.

В доме стояла тишина, пес мирно похрапывал у ног хозяйки, а сама Эбигейл изучала взломанные файлы ФБР. Ее радовало, что специальный агент Элиз Гаррисон ухватилась за предложенную ниточку и сработала отлично. В ходе операций, проведенных ФБР, было конфисковано пять миллионов шестьсот тысяч долларов. Солидный кусок и ощутимая потеря, которая больно ударила по семейству Волковых. Кроме того, были арестованы шесть членов банды.

Вытеснить Волковых из бизнеса оказалось делом нелегким, но подобные инциденты вызывали раздражение и заставляли копать глубже и в поисках источника утечки информации проверять всех членов преступной организации.

С чувством удовлетворения она закрыла файлы и решила, что пора спать. Время приближалось к полуночи, а на этой неделе Эбигейл подписала два новых контракта, так что утром нужно начать работу на свежую голову.

Но она не чувствовала усталости. Скорее, ее состояние можно назвать беспокойством, ведь, прикрываясь работой и новыми исследованиями, она все это время ждала телефонного звонка.

Сколько раз Эбигейл читала в книгах и видела в кино, как женщина с нетерпением ждет звонка любимого мужчины, и это вызывало недоумение. Ей казалось, что такие женщины начисто лишены чувства собственного достоинства и просто глупы.

Теперь приходилось недоумевать над своими чувствами.

Эбигейл не нравилось состояние нервозной тревоги, в котором она пребывала. Пусть оно не слишком докучливо давало о себе знать, но все же…

В который раз она напомнила себе, что не желала этих отношений и уж тем более не стремилась оказаться в таком незавидном и неуютном положении, как сейчас.

Ей не нужны телефонные звонки и разговоры за ужином в обществе мужчины. И вообще ничего не нужно. Это нарушило установленный распорядок, смешало планы и, что еще важнее, могло привести к осложнениям, которых нельзя допустить. Она не может позволить себе так рисковать.