Пробившийся сквозь стекло луч солнца осветил ореолом темные волосы Брукса, растрепанные со сна.

— Не знаю, что ответить.

— Твой взгляд полон тайн, а на плечи давит такой тяжкий груз, что не знаю, как ты еще можешь жить с этим. Но я верю, что наступит день — и ты поделишься со мной своими секретами и позволишь помочь. И тогда мы сообразим, как поступить.

Эбигейл лишь грустно покачала головой и принялась раскладывать омлет по тарелкам.

— Нам не следует затевать подобные разговоры, а сейчас для них вообще не время. Поторопись, а то опоздаешь на встречу, да и у меня два новых контракта. Так что надо приниматься за работу.

— Поздравляю! Может, привезти чего-нибудь вкусного к ужину, что скажешь?

— Осталась лазанья.

— Тем лучше.

Эбигейл поставила тарелки на стол и, дождавшись, когда тосты выпрыгнут из тостера, с нескрываемым раздражением села за стол.

— Я тебя не приглашала.

— Ну, это уже пройденный этап.

— Я не имею понятия, как вести себя дальше.

Брукс взял тост и, положив на тарелку Эбигейл, сел рядом.

— Попробуй! Очень аппетитно!

— Ты всегда меняешь тему разговора или соглашаешься. Не хочешь возражать и спорить? Уверен, что в конце концов все равно добьешься своего?

— Ты тоже неплохо читаешь мысли и разбираешься в людях. — Брукс принялся за омлет. — Изумительно вкусно. Можешь зарабатывать на жизнь в качестве повара.

— Ты невыносим.

— Знаю, но этот недостаток компенсируют мои невероятная красота и обаяние.

Эбигейл, как ни старалась, не могла сдержать улыбку.

— Ну, не так уж ты и хорош собой.

Брукс рассмеялся и продолжил завтрак.

А когда он уехал, Эбигейл принялась размышлять над выбором, перед которым ее поставила жизнь.

Нет, разумеется, рассказывать Бруксу о своем прошлом нельзя. Но если представить, что она все же рискнет… К чему это приведет?

Ее давно ищут, чтобы допросить по делу об убийстве двух федеральных маршалов. И как официальный представитель власти Брукс будет обязан об этом сообщить. Маловероятно, что ей удастся дожить до дня, когда надо будет дать свидетельские показания. Волковы приложат все силы и найдут способ от нее избавиться. Вполне вероятно, что опять попробуют действовать с помощью своих связей в полиции.

Однако представим обратное: что Брукс поверит ее рассказу и поймет, что если он исполнит свой служебный долг, то поставит под угрозу ее жизнь. Тогда он рискует потерять все: карьеру, родительский дом, друзей.

Эбигейл попыталась представить, как расскажет Бруксу о Джоне и Терри, о Джули. Обо всем, что произошло с той страшной ночи. Нет, даже теоретически невозможно вообразить, как она на это отважится, как поделится своим непосильным бременем.

А Брукс очень добрый и борется за справедливость. Делает все, чтобы правое дело торжествовало. Многими чертами характера он напоминает покойного Джона.

Если Эбигейл признается и обо всем расскажет, вполне вероятно, что, как в свое время Джон, он тоже встанет на ее защиту.

Еще одна причина утаивать свое прошлое и жить дальше скрываясь, как в течение последних двенадцати лет.

И тут Эбигейл напомнила себе, что ситуация изменилась и все стало не таким, как прежде. Благодаря Бруксу. И она сама это позволила.

Итак, если она все же решится поведать свою историю Бруксу, надо снова готовиться к кочевой жизни, снова убегать и менять имя. И не важно, поверит ей Брукс или нет, чаша весов уже сдвинулась с места.

А следовательно, разумнее и логичнее всего и дальше хранить молчание. Страсть утихнет, и постепенно их отношения сойдут на нет, равновесие восстановится, и жизнь вернется в прежнее привычное русло.

Сделанные Эбигейл выводы должны были придать уверенности и успокоить душу, но вместо этого вдруг сделалось совсем скверно, и она почувствовала себя совершенно выбитой из колеи.

Запланированные на утро дела в основном решались так, как и предполагал Брукс. Не считая нескольких дополнительных деталей, касающихся юных хулиганов.

Брукс думал, что Джастин и его идиоты-дружки подадут прошение об освобождении под залог и судья назначит сумму, которая слегка ударит по карману их родителей. Однако в результате она оказалась так велика, что удар получился весьма ощутимый.

Понятно, Гарри выступил с возражениями — надо же отрабатывать свой хлеб. Но судья не уступил. Семейство Конроев, хоть и не такое богатое, как Блейки, пользовалось в городке не меньшим авторитетом. А главное, местные жители их гораздо больше любили.