– Что, сестричка, про это ты тоже не сказала?

О Богиня… да если бы я поведала Райлену про все, что со мной за эти дни случилось, у меня бы язык отвалился! И вообще, мы с даорийцем тогда в ссоре были, а потом не до разговоров стало – он в гостиницу переехал, а я к балу готовилась.

– Соули? – позвал даориец.

– Милан… он в ту ночь занят был. Имел доверительный разговор с господином Рупертом.

– Что? – выпалил Рай ошарашенно.

– После того как твои умершие родственники решили, что на роль герцогини не гожусь, Руперт потребовал объяснить, как я в карцере оказалась. Врать, как понимаешь, я не стала. Вот он и пошел к Милану… И физиономию ему начистил… – Последние слова совсем тихо сказала – неудобно, о брате все-таки.

– Быть не может!

– Еще как может, – пробормотала я. А потом вспомнила о странности, которая давно покоя не давала, спросила: – Рай, а почему призраки сразу метки оборотней на мне увидели, а ты – нет? Маги, как понимаю, тоже не разглядели, хотя беременность от них не укрылась.

Кажется, аллергия на оборотней вообще и младших Вожаков стаи Кровавых в частности неизлечима. Черноглазый скривился так, словно ему миску драконьего «гороха» под нос сунули.

– Потому что призракам, как существам, относящимся к тонкому миру, – начал изображать учебник он, – увидеть ауру легче легкого. Магам, за исключением менталистов, приходится прилагать огромные усилия. Беременность различить достаточно просто, это яркое явление, а метки – явление слишком тонкое и редкое. Даже увидев, не сразу поймешь, с чем столкнулся.

– То есть ты не всегда ауру видишь?

– Конечно нет. А Линар, – Рай кивнул на стоящего по ту сторону барьера мага, – вообще не видит. Уровень дара слишком низкий.

На шпильку брат не отреагировал, а я решила, что все складывается довольно неплохо, и продолжила допрос:

– Рай, а тогда, у дворцовых ворот, вы мою ауру нарочно разглядывали?

– Да.

– А зачем?

– Потому что по ауре не только беременность определить можно, – со вздохом сказал Рай. – Она отображает всю физиологию, в том числе побои и отравления.

Дар речи пропал, но только на мгновение.

– То есть вы думали…

– Мы не думали, – отозвался брюнет. – Мы проверяли.

– А господин Вакирс знал, чем вы занимаетесь?

– Разумеется.

О Богиня… Подобная забота, конечно, тоже из области паранойи, но все равно приятно.

Увы, вопросы, которые можно было бы задать Райлену, иссякли. Пришлось переключиться на брата:

– Линар, а где ты раздобыл красную четырехкрылую? Да еще с течкой?

Губы некроманта тронула улыбка. Издевательская.

– Сестричка, сестричка… Две недели в компании герцога Даорийского, конечно, не прошли даром, но эти игры по-прежнему не для тебя.

– Какие игры?

В ответ услышала смешок и тихое:

– Ты тянешь время, Соули. Ты просто тянешь время.

Я не смутилась. Гордо вздернула подбородок, ответила:

– Да! И что?

– Да ничего, – расхохотался брат. – Я ведь все равно не тороплюсь.

Райлен прижал крепче, шепнул в самое ушко:

– Умница.

Это было так неожиданно, что я едва удержалась от глупейшего: «Прости, что ты сказал?» Потом коснулась щеки даорийца пальчиками, шепнула куда громче, чтобы и Линар слышал:

– Я тоже тебя люблю.

И даже на цыпочки встала в намерении поцеловать…

– Дура! – выпалил Линар зло.

– Почему?

– Потому что будущего с ним все равно не будет!

Линар демонстративно сжал уловитель в ладони, мне почудился хруст.

– Нет! – взвизгнула я.

– А кто меня остановит? – парировал он тихо.

По лицу Райлена пробежала тень, на щеках вздулись желваки.

– Ты говорил о сделке, – напомнил даориец. – Я согласен. Я проведу в другой мир. Куда нужно?

– Для начала в седьмой, – сказал брат. Смотрел в этот миг не на нас, на камень. Его задумчивость мне не нравилась.

– Хорошо. Отзови эту толпу, и я начну чертить портал.

– А где гарантии, что не обманешь?

– Я дам клятву! – прорычал Рай.

– Жизнью поклянешься? – переспросил Линар, а я… я вздрогнула. Нет, только не это.

– Могу и жизнью. Отзывай мертвяков.

Брат неожиданно погрустнел, покачал головой.

– Ты поклянешься жизнью моей сестрички, даориец, – глухо сказал он. – А Соули подтвердит твою клятву своим согласием…

Лицо брюнета исказила такая ярость, что даже столпившиеся вокруг мертвяки вздрогнули и отшатнулись.

– Нет. Соули вернется в Орден. Немедленно!

– Чтобы рассказать Рэйсу и Центрусу, куда мы направились? – хохотнул некромант.

– Она тоже клятву даст, – рыкнул даориец. Одарил смурным взглядом и добавил: – Моей жизнью поклянется.

Смех Линара раскатом грома прокатился по поляне. Мертвяки вздрогнули во второй раз, а у меня душа похолодела. О Богиня! Когда он успел стать… таким?