– А для людей нет, – я обняла плечи, как-то зябко на душе стало. – То есть они вот так просто уходили, ничего не говоря?

– Это юные самоуверенные и самонадеянные волки, Ким, в их глазах мир принадлежит им, глава его альфа, а родители это только родители, о них вспоминают годам к двадцати, а семь лет носятся по роще в стае таких же и познают все прелести звериной шкуры.

Остановилась там же! Представила себе, что я мать, в один прекрасный день мой ребенок рычит на меня, обращается зверем и убегает… И я ничего не знаю о нем семь лет! И так каждый ребенок! Да тут с ума сойти можно.

– Что? – с улыбкой спросил лорд непонятно кто по факту.

– Это страшно! – я посмотрела в его неестественные фиолетовые глаза. – Это просто ужасно, вот так, в один день остаться без детей.

– Это дети, – Лерий смотрел на меня с недоумением, – они вырастают и покидают семью, чтобы стать взрослыми и создать свою. Все естественно.

– Нет! – я просто понять не могла, как он этого не осознает. – У нас связь с детьми… да даже когда у детей семья и свои дети, они все равно приходят к родителям, они общаются, ходят в гости, они…

На меня все так же недоуменно смотрели, а я, отошла к стене, прислонилась спиной, и тихо произнесла:

– Хороший итог жизни – из родного мира, от близких, родных и друзей оторвали, муж – даже вида не подает, что любит, исключительно постель – вот что его интересует, дети выросли и ушли не оглядываясь… Знаете, я их понимаю.

– Кого? – он подошел ближе.

– Этих женщин, – прошептала я. – У них, наверное, было такое ощущение, что их просто использовали… муж для постельных утех, дети пока была нужна… Это ужасно. Это просто ужасно!

– Почему? – казалось, оборотень совершенно не понимает меня. – У них было все – богатство, украшения, они ничего не делали по дому, и даже спали отдельно от супруга.

– Почему? – на этот раз спросила я.

– Что почему? – не понял Лерий.

– Почему спали отдельно? – уточнила я.

Немного смутившись, Лерий поправил фиолетовые волосы, затем камзол насыщенного синего цвета, и явно подбирая слова, ответил:

– С оборотнями проще – можно в звериной форме всю ночь проводить в забавах и утро встречать бодрым и полным сил, и даже в человеческой форме оборотни сохраняют эту способность, а человеческим женщинам без сна тяжело, и поэтому их оставляли спать отдельно. О них заботились.

В ужасе смотрю на него и все еще не верю – они действительно не понимают?! Вообще?! Как так можно?

– Лерий, – я подалась вперед, – Лерий, это же хуже смертной казни, Лерий. Это же получается ты остаешься наедине с собой и своими мыслями. Одна! Совсем! По дому делать нечего, есть слуги, дети вырастают и уходят, а муж фактически пользуется, чтобы после этого встать и уйти. И так всю жизнь? Да тут взвыть с тоски можно, не говоря о том, что хочется просто повеситься от отчаяния, Лерий!

– Не говорите так! – очень жестко оборвал меня лорд. – И не смейте даже думать об этом!

Сказано было зло, а весь налет вежливой учтивости и благодушного расположения улетучился вмиг! И я вдруг поняла странную вещь – мы все шли и шли вдоль стены, а на сколько я помню, тут должна быть калитка в сад! Но ее не было. Странно как-то…

– Не смейте повышать на меня голос, – спокойно произнесла я.

Лерий отшатнулся, затем на его лицо вновь вернулась улыбка, полная искренней заинтересованности во мне и нашей беседе.

Нянька значит…

– А скажите, Лерий, – я мило улыбнулась лорду, – почему оборотни не любят своих женщин.

– Вы не правы, Ким, – он вновь вернулся к неспешному шагу и я пошла рядом с ним, – оборотни любят, и любят слишком сильно. Оборотни живут своей избранницей, дышат ею, смотрят на мир ее глазами. Это сложно описать, и невозможно объяснить. А если женщина становится избранной зверем – оборотень фактически попадает в зависимость от постоянного желания обладать телом, вниманием, временем своей избранницы. Постоянного, Ким. И тогда чувства становятся волнами – накатывают волной, и отпускают ненадолго, чтобы нахлынуть вновь.

– Так это нормально, – вставила я, вспомнив, что один психолог так и говорил в какой-то телепередаче, что чувства в семейной жизни это постоянные приливы и отливы.

– Это не нормально, – уверенно заявил Лерий. – И это вредит женщине.

– Чем же? – удивилась я.

– Ким, – он искоса взглянул на меня, – вас когда-нибудь обнимали крепко-крепко от избытка чувств?

– Не однократно, – я улыбнулась, – особенно дядя и братья, ребра хрустят, конечно, но приятно же.

Лерий кивнул и лукаво поинтересовался: