– Откуда вы его знаете? – прорычал Пригоршня и замахнулся – Тим втянул голову в плечи. – Говори, гнида!

– Никита, подожди. Прежде надо с Энджи разобраться, – на лице Пригоршни обозначилось такое непонимание, что пришлось объяснять: – Возможно, она с Виком заодно, обманывает она нас, понимаешь?

Пригоршня отвесил-таки желдаку оплеуху и возразил:

– Не верю. Вот наша проблема, сдохла.

– Понимаю, она очень обаятельная и нравится тебе, но поосторожнее с ней. Не исключаю, что сейчас она ждет нас с пистолетом. Ты придешь, воскликнув: «Любимая, я весь твой», а она – пиф-паф, и закончится жизнь легендарного сталкера Пригоршни.

– На Шнобеля ты тоже наговаривал, – проворчал он.

– А вдруг у нее задача – выглядеть милой несчастной девушкой?

– Что ты предлагаешь? Допрашивать ее, пытать?

– Скорее всего, делать это не придется: она сбежала. Когда мы уйдем, вернется к желдакам…

Хотелось сказать «И по карте они пойдут дальше», но карта-то у Вика! Слишком мутная история, много нестыковок.

– Так что делать? – поинтересовался Пригоршня, держащий Тима за веревки на руках. Между тем пришли остальные желдаки, столпились молчаливым стадом.

– Чего собрались? – прикрикнул я. – По домам расходимся, живо!

Удивительно, но они покорно побрели прочь, никто даже не поинтересовался, что будет с Тимом. У всех без исключения над ухом были шрамы – и свежие, розовые, и побелевшие. Н-да. Изменение тут ни при чем, здесь постарался самый страшный зверь на земле – человек.

– А этого куда? – спросил Пригоршня.

– Запри в его доме, пусть ждет нас. Ждать нас, понял? Вэйт… швайне!

– Вилл ждать! – радостно закивал желдак, наконец сообразив, чего от него хотят.

Желдаков бояться не стоит, пока не появились хозяева и не дали команду. Энджи как хозяина они точно не воспримут. Наверное, на них проводили эксперимент, пытались сделать человека покорным, при этом сохранить сознание и интеллект. С первой задачей справились, со второй – не совсем.

Еще раз обыскав Вика и не найдя никаких зацепок, я дождался, пока вернется Пригоршня и, с пистолетами наготове, мы направились в свою каморку.

Дверь была заперта. Окна – по-прежнему занавешены. Энджи наверняка слышала, что на улице переполох, но как она себя повела, я понятия не имел. Как говорится, надейся на лучшее, а готовься к худшему.

Единственное, чего сейчас хотелось, – чтобы не пришлось стрелять в милую девушку. Не смогу же ведь! А Пригоршня и подавно. Так и возьмут нас – голыми руками с наманикюренными ногтями.

Распахнул дверь ногой, прижался к стенке, скользнул из прихожей в спальню, почти уверенный, что там пусто. Так и есть: смятые постели, перевернутые рюкзаки. Энджи нет. Так напугалась, что без рюкзака улепетывала?

– Что там? – спросил Пригоршня с улицы.

– Сам посмотри, проговорил я, пропуская его в спальню. – Упорхнула наша птичка…

– Андрей, это ты? – пролопотала Энджи из-под кровати, откинула простыню, свисающую до пола, выбралась и, не обращая внимания на то, что я в нее целюсь из пистолета, повисла на шее. – Я так рада, что вы живы! Слышала выстрелы и крики, спряталась. Думала, что вас убили! Слава богу.

Вот так номер! Эк профессионально она нас разоружила! Оставив меня, она чмокнула в щеку Пригоршню и, лучась довольством, спросила:

– А где Вик?

Мы с Пригоршней переглянусь так многозначительно, что радость мгновенно сошла с лица девушки, она побледнела, отступила на шаг и села на кровать.

– Энджи, – проговорил я, положил на стол карту.

– Вы догнали Шнобеля? – искренне обрадовалась она.

Или она превосходная актриса, или действительно ее использовали, как и нас всех.

– Нам надо очень серьезно поговорить. Ты присела, и это правильно. Мы тоже сядем. С твоего позволения.

Девушка побледнела и непонимающе заморгала, прикусила губу:

– Что с Виком? Он… Кто его убил?

– Без нервов, пожалуйста. Расскажи нам все, что ты знаешь про этого человека. Только честно, ничего не утаивая. От твоего рассказа зависит, будем ли мы работать дальше.

Ее глаза заблестели, и она потупилась, принялась теребить край пододеяльника.

– Объясните мне… Я имею право знать, – она вскинула голову.

Пришлось осадить ее:

– Нет, сейчас у тебя одно право – говорить правду. Ты попала в очень нехорошее положение. Допустим, ты ничего не знаешь, тогда объясню позже. Итак, рассказывай про Вика.

– Это старший брат моей матери. Когда я попала в детдом, даже нет, до того, его посадили за хищение и за что-то еще. Вроде, обвиняли в убийстве кого-то там. В общем, он долго сидел. Пытался сбежать, его поймали. Говорил, что его подставили. Может, и правда. Потом он говорил, что искал меня. Нашел только полгода назад. Вот и все, что я про него знаю.