— Вы, в Англии, взрослеете быстрее…

— Я как раз собирался угостить тебя стаканчиком тут рядом, но теперь даже не знаю.

— …за исключением некоторых.

— Тогда пойдем? — Макдональд поднялся со скамейки.

Когда Винтер сидел над «стаканчиком», в голове у него была полная пустота. Он слишком устал от впечатлений, идей, разговоров с Макдональдом, его коллегами, свидетелями.

Он успел пройти теми улицами, что ходил Пэр, и теми, что мог ходить, обсудил версии с Макдональдом — они быстро нашли взаимопонимание. Правильно он сделал, что приехал. Но предчувствие драмы только усилилось. Это произойдет опять.

На мгновение у него мелькнула мысль, не позвонить ли вечером Ангеле, но он передумал. Кто она ему? Недалеко сидела блондинка, чем-то напоминающая Ангелу, — наверное, поэтому он ее и вспомнил. Широкий яркий рот, обещающая фигура, призывный вид.

— Ты заметил, как я молчалив, с тех пор как мы пришли в этот бар, — сказал Макдональд.

Винтер кивнул, продолжая смотреть на блондинку.

Ждала ли она приятеля?

— У нас, шотландцев, больше общего с континентом, чем с англичанами.

— Вы молча страдаете над стаканом.

— Ты меня понимаешь.

— Вы склоняете голову на руки и не произносите ни слова, и печальная музыка наполняет вас целиком сладостным отчаянием. Вы прислушиваетесь к вздохам души.

— О, ты действительно понимаешь.

Они расстались на Пиккадилли. Макдональд скрылся в подземке, а Винтер пошел в магазин «Рэйз джаз шоп», куда он начал заходить еще подростком. Здесь можно было купить то, чего не было больше нигде.

Винтера встретил знакомый запах обложек старых пластинок. Пыль, чернила, старая ломкая бумага, кисло-сладкий запах винила от музыки, спрятанной в конверте. Единственное, что изменилось, — стало больше полок с компакт-дисками.

Черный продавец за стойкой включил мелодию, которую Винтер узнал мгновенно, — Альберт Айлер, 1964 год. Странное совпадение. Винтер уже слышал его недавно, и тоже звук шел от стен. Но это не та музыка, которую встречаешь каждый день. Он сказал об этом продавцу.

— Да, осталось не очень много экземпляров, — ответил он. — Те, что попадают к нам, тут же уходят.

— Мой куда-то запропастился, — сказал Винтер.

— Тогда вам повезло, что он у нас есть.

— Это мне награда за долгий путь из Швеции.

— У нас за последнее время был еще только один такой диск, и его купил тоже скандинав.

— Что вы говорите?

— Ваш акцент ни с чем не спутаешь. Я, собственно, жил в Стокгольме какое-то время, так что знаю, о чем говорю. Меня туда сманила одна из ваших женщин. — Тут продавец улыбнулся. — Но ваш акцент не очень заметен.

— Это потому, что я очень стараюсь, — сказал Винтер, а про себя подумал: «Это потому, что я сноб, говорить с акцентом — ниже моего достоинства».

— Вы попали в нужное место. Этот альбом — лучший подарок для скандинавов.

— Вы так думаете?

— Так говорил тот парень, что купил его. «Как только увидите белобрысую голову, — сказал он, ставьте этот диск, не ошибетесь».

— Вот оно что.

Винтер купил Айлера, Джанго Бейтса и еще несколько дисков с современным британским джазом, в основном черным. Диски становились все тяжелее в его руке, пока он ходил по магазину.

Винтер вернулся на Пиккадилли и пошел на Джермин-стрит, царство мужчин. Он уже был здесь много раз. Но может же он что-то себе позволить в день рождения, подумал Винтер.

Поэтому вместо того, чтобы поехать в отель записывать увиденное и размышлять, он пошел в «Харви-энд-Хадсон» прикупить новых рубашек.

В магазине он поколебался, не купить ли костюм от Черутти всего за семь тысяч шведских крон. Цена была хороша, но такой костюм был ему не нужен. Ему, собственно, были нужны новые ботинки, и он пошел к «Фостер и сын», где сидел его сапожник. Винтер начал заказывать у него обувь очень давно, по совету отца. Но это требовало спокойствия, а сейчас он не чувствовал нужного расположения духа.

Он ограничился покупкой двух рубашек у «Томас Пинк» и одной у «Харви-энд-Хадсон», потом дошел до Сант-Джеймс и купил там небольшую коробку кубинских сигар «Гавана Куба традиционалес».

— Герр Винтер, — сказал пожилой мужчина в костюме в тонкую светлую полоску, бесшумно возникший рядом.

— Герр Бэйкер-Бэйкер!

— Ваш отец заходил не так давно, может, полгода назад. Перед Рождеством.

— Вот как, я не знал.

— Он прекрасно выглядел.