– Ты не говорил, что тебе снится.

Он вздрогнул у меня в руках. И замолчал.

– Не можешь сказать?

– Наверное, могу... прошло уже достаточно времени. Там люди. Те, которых я убил... Из подземелья.

Сёши? Кого-то убил?

А потом я вспомнил и понял.

...Вот сын говорит о взорванном убежище. Мы с Гаем переглядываемся, представляя, что могло быть в тех свитках, и какие последствия могли быть у взрыва. Майто пытается воспитывать мелкого, а я думаю о том, что разрушенная крепость позволила ему удачно сбежать. Погибшие шиноби и пленники отнесены к вражеским потерям и никаких эмоций не вызывают.

– Ох, Сёши!
– теперь мне хотелось постучать головой об пол, - Прости, мне жаль! Мы должны были подумать об этом.

– Прощаю, - мелкий совершенно серьёзно кивнул и неожиданно поинтересовался: - А как шиноби с этим справляются?

Не думаю, что этот опыт ему подходит, но...

– Нас приучают с детства. Постепенно. Особые тренировки существуют. Ну и с заданиями так же.

– Как?
– малыш окончательно проснулся и теперь любопытничал.

– Поначалу без близкого контакта, только диверсии, яд или ловушки.

– И помогает?

– Не всем. Но если слишком тяжело, можно уйти в небоевое подразделение. Никто не осудит. Люди везде нужны.

– А вы?

– Я привык.

Привык настолько, что совершенно не подумал, каково это для мелкого.

Сёши вздохнул.

– Эти погибшие люди постоянно твердят, что я должен был умереть... ещё там, на острове. Я хочу поговорить с ними, попросить прощения, но каждый раз забываю. Слишком страшно... понимаете?

Понимаю.

– Мне стоило выучить печать Фуджа Хоин.

– А что она делает?
– заинтересовался мелкий.

– Запечатывает зло и проклятия.

Сын по-совиному вывернул шею, чтобы окинуть меня скептическим взглядом.

– Знаете, Какаши-сан, в моей стране есть особые люди, которые лечат... ну, когда человек пережил что-то плохое. Помогают исправить такие вещи, если сам не можешь. В крайнем случае, совет какой-нибудь дают.

Я нахмурился, но быстро сообразил:

– Монахи-отшельники или каннуси? Ну здесь есть храм Госпожи Тоёукэ Бимэ. Вот только его настоятель...

– Что?

– Ватари-сама очень мудрый человек и многим помогает. Некоторые паломники приходят в долину исключительно, чтобы с ним поговорить... но вряд ли он тебе понравится.

– Почему?

– Ма-а... Да потому, что это самый вредный и гнусный старый пень на всём свете! Мне даже не верится, что можно таким быть!

– Хотелось бы посмотреть!

– Ну, значит, завтра посмотришь. Усыпить тебя?

– Ага!
– сын зажмурился и доверчиво подставил лоб.

Сёши, Хатаке Какаши и религиозная деятельность

Гендзютсу Какаши разобралось с моими мозгами быстрее, чем гвоздь с резиновым мячиком. Пш-ш-ш-ш... Я почти слышал шипение улетающих мыслей.

Глаза продрал ближе к полудню, но наведённая сонливость не отпускала ещё долго. Наконец, переполненный мочевой пузырь надавил на нужные кнопки, и с третьего раза головной компьютер выдал телу команду: "Подъём!" Двигаясь исключительно "по приборам", я донёс себя до ванной. Дважды рассыпал зубной порошок, разлил мыло, чудом не уснул в тазике с водой, но кое-как умылся.

Снотворное послевкусие от чужой чакры окончательно рассосалось только к обеду, и настроение резко скакнуло вверх. Вчерашний разговор с отцом подбодрил, а ночь без змееруких чудовищ и падающих на голову камней придала сил. Даже лопать захотелось в кои-то веки.

Домашние одобрительно наблюдали за поглощением еды. Стоило мне одолеть суп, Рёко немедленно пододвинула тарелку с тикува и горшок с печёной тыквой.

– Спасибо, я столько не съем, Рёко-сан.

– Кушай побольше, - она заботливо подлила чаю.
– Если пойдёте к дедуле Ватари, вкусно поедите не скоро, а тебе нужно поправляться.

– Почему не скоро?

Взрослые совершенно одинаково вздохнули.

Поправлялся я и так семимильными шагами, но в долгую горку заехал на плечах у Какаши. По дороге узнал, что некогда Тоёукэ Бимэ считалась одним из духов неба, но в эпоху Воюющих Стран большинство её храмов пришли в упадок. Это святилище Хатаке нашли покинутым, подновили и с тех пор обращались к богине, как к покровительнице, дарующей еду и кров.

Неудивительно, что стражами Тоёукэ Бимэ были собаки. Но только не привычные для меня львиноголовые Фо, а остроухие и широкогрудые охотничьи псы, больше похожие на волков. Серые каменные защитники парами сидели на каждом изломе лестницы, уверенно упираясь лапами в тяжёлые постаменты.