Для этого нужен был немалый персонал. Государство выделило ему на оплату сотрудников 36 900 долларов, но их не хватало. Пришлось доплачивать из своих. В результате Джек добился того, что приобрел репутацию полезного парня, нужного человека.

Вопросы были разные — от неясностей с ветеранскими льготами и получения профессором Гарварда рабочего места в Библиотеке Конгресса до законов, нужных рыболовецким, текстильным, кораблестроительным и другим компаниям штата [45] . Требовались также расширение сети общественного транспорта и реконструкция Бостонского порта.

Законы, над которыми работал Джон, касались в основном делового сообщества Массачусетса и рабочих. Входя в Комитет по труду и социальному обеспечению, он занимался страховой защитой рыболовных судов; контролем за ценами на сырую шерсть; выделением 10 000 000 долларов на ремонт и конверсию военной базы Пьер и другими вопросами, связанными с доходностью бизнеса и созданием новых рабочих мест.

Вскоре он предоставил солидный отчет о своих делах. А в мае 1953 года начал личный «крестовый поход» во имя интересов промышленников и наемных работников Новой Англии. Он заявил с трибуны Сената, что, хотя регион процветает, «это процветание находится под угрозой, с которой надо разобраться». Он говорил два часа. В этом первом большом выступлении в Верхней палате он представлял не только свой штат, а всю Новую Англию [46] . Причем предлагал бороться с угрозами, которых большинство его коллег не видели. Среди них (и ей он посвятил свою вторую большую речь) были слишком слабые гарантии минимальной заработной платы.

Третью речь он посвятил темам национального масштаба — свободе конкуренции, экономии госсредств, расширению торговли и сохранению уровня производства.

Так он вошел в круг ветеранов палаты. Расширил свою политическую базу, выступив в роли лидера ряда штатов. А главное — обозначил подход, который будет отличать его как президента (хоть и не всегда): решать вопросы до того, как они станут проблемами.

Но проблема была у самого Кеннеди. Состояла она в том, что рамки штата и даже группы штатов были ему узки. Он претендовал на более высокий статус и масштабную роль. Комитет по международным делам — один из самых престижных в Сенате: вот где он видел приложение силам. Но чтобы достигнуть этого уровня, предстояло одолеть несколько ступеней.

Первая: компромисс в отношении сенатора антикоммуниста и антилиберала Джо Маккарти [47] . Джек выступал за финансирование его расследований и за Закон о контроле за подрывной деятельностью, ибо, как многие либералы, да и американцы вообще, боялся коммунизма. Да, Россия далеко, но свои, местные «комми» — здесь, рядом. И служат Кремлю, помогая распространить его влияние на весь мир. Это и есть «красная угроза». И ее нужно пресечь. Проблема в том, что, атакуя «красных», Джо нападает и на либералов. И вот, чтобы отвести удар от себя, сенаторы Хэмфри, Фулбрайт и Леман предлагают запретить Компартию и сделать работу Маккарти ненужной. Но тот в ответ лишь смеялся, рассказывая, как в детстве ловил скунсов: «Скунса невозможно запретить. Так и с «комми» не покончить, не извозившись в дерьме. Ну а потом — со всеми этими чистоплюями-Леманами…».

Но и они знали: этот фанатик и его массовая поддержка среди людей, напуганных атомной мощью Советов, угрожают демократии. Сегодня они скандируют Better Dead, then Red! или Kill a Commy for Your Mommy! [48] — а завтра примутся за них. И плевать им будет на закон.

И впрямь, «отморозок Джо» презирал всякие там нормы и правила. И тут ошибся — покусился на святая святых — на армию. Отлов «комми» в Голливуде и профессуре еще терпели, но армия!.. И после скандальных слушаний «Маккарти против Армии США» либералы решили: параноика надо «валить». И обвинили его в «стремлении расколоть Сенат и общество», в «посягательстве на гражданские свободы» и «нанесении ущерба престижу США». Газеты полнились карикатурами: мракобес, крича: «Горим, горим!», лезет тушить факел статуи свободы. Кампания достигла такого размаха, что Джо вынесли официальное порицание, это означало отказ в доверии. Вспомнили и о давней подделке наградного листа, и о запойном пьянстве.

Джек хотел остаться в стороне от этой борьбы. Ведь Маккарти был другом его отца. Но чтобы избежать изоляции в своей фракции, он решил голосовать за порицание, хоть и с иной формулой: «За покушение на честь и достоинство Сената». Но слова уже не имели большого значения. Шел бой, где нужны были смелость и стойкость.

В нем победят либералы. Их верность демократическим принципам перевесит истерические крики об избавлении США от «красных» и их пособников. 2 декабря 1954 года Маккарти получит взыскание. «За» проголосуют 67 сенаторов. И лишь 22 — «против».

И как же голосовал Кеннеди? А никак. Он следил за баталией издали — с больничной койки. Хотя боль в спине была так сильна, что он едва мог читать газеты и слушать радио.

Незадолго до дебатов о Маккарти Джек покинул столицу и лег в больницу. Дали о себе знать давняя футбольная травма, боевое ранение и операция, оказавшаяся не такой уж успешной.

Врачи настаивали: нужно новое хирургическое вмешательство.

И вот он в Манхэттенском госпитале специальной хирургии — ему вставляют в спину стальную пластину. Еще месяц он лежит пластом и видит только самых близких. Нередки случаи забытья. Состояние остается тяжелым. Приходит декабрь. Маккарти объявляют порицание, а в протоколе пишут: «Сенатор Джон Кеннеди отсутствует по болезни».

А болезнь все тяжелее. Врачи предлагают увезти его из снежного Нью-Йорка в теплую Флориду. И вот на Рождество, укутанный и бледный, летит он в Палм-Бич. Но улучшения нет.

Назначена новая операция. Пластину удаляют, многочасовая работа хирургов и тревога семьи. Успех. Он идет на поправку. 25 февраля Джон, тихо ступая, выходит из больницы. Лечение длится полгода и требует не меньшего мужества, чем битва в Сенате.

Джек ненавидел зависимость от врачей и близких. Он привык быть хозяином положения. Хотел чувствовать себя во всем победителем. Не желал мириться со своей болезнью.