Принцесса сразу цапнула один из них – роскошное платье благородной зеньоры. Но в здешних глухих лесах шляться в подобном наряде стал бы только сумасшедший, поэтому Вон отняла этот костюм и сунула взамен другой – невзрачную коричневую юбку, рубаху со вздутыми рукавами, суконную шаль и черный головной платок. Повседневная крестьянская одежда. Гвениола долго и возмущенно пищала, не желая облачаться в такое уродство. Но ее все-таки изуродовали.

Сама Ванесса, особо не комплексуя (хотя и без удовольствия) обрезала волосы в кружок и надела траурный костюм – черные штаны и куртка, плащ, гамаши до колен, кожаный колпак. По старой ларийской традиции после смерти мужа вдова в течение года носит мужскую одежду и прическу. Такая одежда кроме всего прочего должна была помочь избежать ненужных расспросов – Вон очень боялась по незнанию ляпнуть что-нибудь не то. А к опечаленной вдове особо не прицепятся.

Кое-какую одежду соорудили и для Моав с лодом Гвэйдеоном. К сожалению, монахов-обжор бо-шо на Нумирадисе не встречается, поэтому пришлось выкручиваться иначе. Доспехи замаскировали долгополой накидкой, руки – перчатками, ноги – широкими остроносыми туфлями. Меч и катаны спрятали по мешкам, копье обмотали материей. Молот и щит Индрака маскировать не стали – средний лариец твердо знает, что дэвкаци никогда не расстаются со своими молотками. Стереотип.

Пришла очередь набивать рюкзаки. Две палатки, спальные мешки, запас провизии и воды, посуда, гигиенические принадлежности, сменное белье и носки (не для всех), репеллент от насекомых, спички, соль, сухой спирт в таблетках, свечи, нитки и иголки, проволока, веревка, леска, изолента, рыболовные крючки, инструменты, сапожный крем, аптечка, часы, карта, компас… В общем, все, что может понадобиться в походе. Большую часть вещей, конечно, навьючили на Гордого и Индрака (на него даже больше – дэвкаци сильнее и выносливее лошадей). Но лод Гвэйдеон, Моав, Ванесса и даже Логмир (хотя он сразу заныл) тоже получили рюкзаки. Освободили только принцессу – одного взгляда на это изнеженное королевское дитя хватало, чтобы понять, почему ей нельзя доверить даже пакет с луком. Она вообще ехала верхом.

– Ну, Хуберт, не скучай тут без нас, – помахала на прощание Ванесса. – А когда явится Креол… то со всем разберется.

– Хой, что застряли?! – послышалось откуда-то из-за деревьев. – Догоняйте, черепахи!

Однако на этот раз его догнали очень быстро. Логмир, навьюченный тяжелым рюкзаком, утомился уже через полминуты.

– Подруга, забери этот мешок! – взмолился стреноженный скороход, громко пыхтя.

– Черта с два! – отчеканила Ванесса.

Лицо у нее было ужасно счастливое.

Услышав о смерти Хубаксиса, Креол даже не моргнул глазом. Он только медленно перевел взор на Великого Хана. Его кожа на глазах приобретала тот же цвет, что и посох.

Непроницаемо-черный.

Аль-Шугеддим резко сжал кулаки, с бешенством глядя на гонца. Он некоторое время скрипел челюстями, а потом выкинул вперед руку, свершая магический пасс. Крошечный марид с тихим хлопком превратился в жука и торопливо скрылся среди ног и хвостов джиннов-шарифов.

– Это не моя вина, – глухо сказал Великий Хан. – Клянусь именем Аллаха, что не отдавал такого приказа.

– Возможно, – равнодушно пожал плечами Креол. – Но меня это не интересует. Меня интересует, как ты собираешься расплачиваться за жизнь моего раба. Это уже должна быть не дийа, а кисас.

Шарифы протестующе взвыли. Кисас – «воздаяние равным за равное». Жизнь за жизнь, смерть за смерть.

– Но это был раб! – вскинулся Шухмет. – По отношению к нему нельзя применять кисас!

– Что ж, в таком случае пусть это будет нечто меньшее, – не стал настаивать Креол. – Ну, скажем…

– Вот, возьми, – крайне неохотно вытащил прямо из воздуха саблю аль-Шугеддим. – Это окупит любой кисас.

Глаза Креола начали разгораться. Именно этой саблей аль-Шугеддим сумел отсечь ему голову, напрочь проигнорировав все защитные поля. Артефакт немыслимой мощности, куда более ценный, чем простенький ковер-самолет. Не обычная сабля, а зюльфак – сабля с раздвоенным клинком бороздчатой формы. Судя по украшениям, орнаменту и надписи на древнеарабском – принадлежала очень серьезному человеку.

– Это Зу-л-Факар, – неохотно пояснил аль-Шугеддим. – Меч Мухаммада. От него он перешел к Али, Льву Аллаха и Царю Святых. Одна сторона лезвия убивает, другая – заживляет раны. Мы, джинны, храним эту святыню уже много веков…

– А как она к вам попала?

– Люди знают, что Али похоронен в семи могилах – когда он умер, оказалось, что у него семь тел, – еще более неохотно объяснил Великий Хан. – Но все они ненастоящие – настоящий Али похоронен в восьмой могиле. И эта могила здесь, в Вабаре. Он был земным воплощением Аллаха, и именно он принес его слово нам, джиннам…

– Да, артефакт ценный… И почему же ты так легко отдаешь его мне?

– Чтобы смыть нарушение клятвы и очистить имя, – скривился аль-Шугеддим. – Менее ценное сокровище не сможет…

– О Великий Хан! О Радость Сердец и Повелевающий Всем! – вновь влетел тот же самый крошечный марид. Он уже успел избавиться от чар, в сердцах наложенных на него аль-Шугеддимом. – Это ошибка, Прохлада Пустыни! Всего лишь случайная ошибка, мы перепутали камеры! Казнь еще не успела свершиться, вот он!

– Хозяин! – радостно провизжал Хубаксис, тащимый двумя могучими ифритами. Между ними он выглядел, словно мышь, пойманная сразу двумя тиграми. – Хозяин, я здесь!